Первые партии советских истребителей-бомбардировщиков прибыли в Нигерию ещё в конце августа 1967 года. Их дальнейшие поставки, сопровождавшиеся прибытием от двух до трёх сотен человек советского военного и технического персонала, продолжались в течение последующих 15 месяцев, пополняя потери.
Но двери для широкого советского проникновения в Нигерию открылись только после подписания Советско-Нигерийского договора в ноябре 1968 года.
Поэтому в последующие недели советское присутствие стало еще более заметным. И это начало беспокоить не только британцев и американцев, но и многих нигерийских умеренных политических деятелей.
Вскоре после подписания договора из Северной Нигерии стали поступать сведения о советском стрелковом оружии, в больших количествах перевозимом по ночам с аэродромов в Южной Сахаре в Кадуну, а оттуда – в расположение Первой Дивизии нигерийцев в Энугу.
До этого из СССР поступали истребители-бомбардировщики, бомбы, мины, НУРСы, патрульные корабли, а для пехоты – автоматы АК-47, патроны, гранатомёты с выстрелами и ручные гранаты. Во второй половине 1968 года в Нигерию стали поступать уже крытые тентами грузовики, пикапы, техника для рытья траншей, и появились советские младшие офицеры.
Советские офицеры не делали секрета из того, кто они и проводили с младшим комсоставом политзанятия, заставляя его посещать лекции, на которых пропагандировались достоинства советского образа жизни.
К концу 1968 года советские техники, в дополнение к Кано, создали базу и в Кадуне. Там и на небольшом муниципальном аэродроме в Калабаре они сделали полноценные взлетно-посадочные полосы со всем необходимым для посадки ночью и в условиях плохой погоды, способные принимать бомбардировщики Ил-28 и транспортные самолеты Ан-12.
– Эх, жалко! Мне теперь трудно стало общаться с отцом – в основном по телефону и слишком коротко, чтобы подробнее обсудить политические вопросы!? – несколько досадовал Платон.
Теперь Пётр Петрович не ночевал в Реутове, так как было негде. В одной комнате – молодожёны, а в другой – три кровати сына, бывших тёщи и жены, которая из-за ревности к другим женщинам теперь не пускала бывшего мужа в свою постель.
Да и что-то делать в дачном доме он уже не хотел, оставив себе только сад и частично огород.
– Пусть теперь Павел начинает хозяйствовать! Вон, как Алька за него вцепилась?! Молодой, мол, хозяин! Но её понять можно! Мне это уже не так интересно! Да и годы уже?! А сын занят учёбой! Ему бы чуть передохнуть в свой короткий отпуск, а тут – помогать надо! – рассуждал Пётр Петрович.
А Павел уже прочувствовал свою новую роль в большой семье, и стал отстаивать свои права и интересы.
– «Мама! А вы не могли бы поговорить с Платоном, чтобы он к нам в комнату стучался бы и днём?!» – как-то попросил он тёщу.
А Платон иногда, больше по привычке, днём в выходные дни, как к себе домой, заходил к ним взять книгу из книжного шкафа или даже немного послушать музыку. Так что теперь он не мог под музыку заниматься гантельной гимнастикой в их комнате и тем более всё ещё грустить по своей бывшей сильной любви к Тане Линёвой.
В такие моменты он любил слушать на тему прошедшей любви и расставания с нею песни Жана Татляна «Страна влюблённых, «Прошлая осень» и «Хочу забыть», а также Валерия Ободзинского «Два окна со двора».
Изредка по вечерам, когда занятия в институте заканчивались раньше, или по пятницам, когда перед выходными можно было припоздниться, Платон заезжал в гости к отцу на свою родину.
