Кроме того, я никогда не видел, чтобы он пек пресные лепешки на камнях нашего очага, а они появлялись на нашем столе постоянно. Когда одолевавшее меня любопытство достигло предела, я решился проследить за монахом, ежедневно отправляющимся на прогулку.
Я дождался, когда Амвросий исполнит утренние молитвы, возьмет плетенку и покинет пещеру. Выждав некоторое время, я выскользнул наружу вслед за монахом. Его уже не было – видимо, успел обогнуть скалу и отправился берегом моря.
Спрятаться на побережье было негде. Оставалось надеяться, что старец не станет оглядываться.
Выйдя на берег, я различил удалявшуюся высокую черную фигуру. Ветер развевал одеяние, и ему приходилось придерживать рукой скуфью, которая норовила слететь. Следуя за ним, я старался держаться как можно ближе к скалам, рассчитывая хоть немного укрыться в их тени.
Пройдя довольно большое расстояние, Амвросий внезапно повернул к скалам и, оглянувшись, обнаружил мое присутствие.
Он остановился и подождал меня.
Мы пошли рядом и вскоре свернули в очередную расселину, выведшую нас к морю. На песке днищем вверх лежала лодка.
Амвросий знаком попросил меня перевернуть ее, и под лодкой обнаружилась пара весел.
Столкнув суденышко на воду, мы забрались внутрь, и я, поддавшись внезапному порыву, отобрал у Амвросия весла – все-таки я был моложе и считал себя сильнее спутника. Как оказалось, Амвросия удивило не только мое поведение, но и необычная манера управляться с веслами. Он попытался отобрать их у меня, но я настоял на своем, и старец, махнув рукой, вернулся на место.
Вскоре нас со всех сторон окружало море…
Монах достал со дна лодки нехитрую рыбачью снасть и принялся за дело. Спустя некоторое время Амвросий вытряхнул в плетенку на дне лодки несколько трепещущих, отливающих серебром рыбин. Можно было поворачивать к берегу…
Морская прогулка не принесла ожидаемой ясности.
Но Амвросий сделал некоторые выводы из моего неожиданного поступка.
Через несколько дней, после очередного отсутствия, он вернулся в сопровождении еще одного монаха – на вид намного старше моего спасителя. Они оба были одеты в монашеское одеяние, но различия во внешнем облике были разительны. Незнакомый монах был светловолос и голубоглаз, движения его были более плавными, нежели у Амвросия. От облика гостя веяло пленяющим покоем, не ощутить который было попросту невозможно!
Посетитель передал Амвросию объемистый дорожный мешок, откуда были извлечены свечи, сухари, баночка меда, запасы муки, соли, спичек и оливкового масла.
Монах, представившийся отцом Дорофеем, предложил мне сесть рядышком. Устроившись, он взял меня за руку и заговорил. Произнеся первую фразу, он остановился и пристально вгляделся в мое лицо. Прозвучали еще несколько слов и еще…
Я быстро сообразил, что одно и то же предложение он повторяет на разных языках. Звучание некоторых фраз казалось мне знакомым, но смысл сказанного постоянно ускользал от меня. Приходилось раз за разом отрицательно качать головой…
Вдруг я услышал, как отец Дорофей неспешно и вместе с тем торжественно произнес: «Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое…»
Я вскочил и радостно схватил его за плечи.
Он тоже поднялся, вгляделся в мое лицо и принялся повторять: «Русский?! Русский?!»
Господи, как же счастлив я был в то мгновение!
Отец Дорофей опустился на колени и произнес: «Помолимся и возблагодарим Господа нашего за Его великую милость!» Амвросий последовал его примеру. Я встал на колени между ними, сердце мое охватила благодарная радость.
