В субботу Лев в 10:00 был уже у Оли. Она лежала в одиночной палате, и её выбеленные перекисью водорода волосы сливались с застиранной желтовато-белой наволочкой. Эта картина придавала особенный драматизм происходящему.
Увидев его, Оля заплакала, сквозь слёзы она прошептала: «Наш ребенок…»
Лев погладил её по щеке, поцеловал и сказал: «Не переживай, у нас уже есть дети, а Бог даст, будут ещё».
Лев поговорил с врачом, и выписку назначили на понедельник.
Оля лежала в палате и не понимала, почему ей так грустно. Всё прошло как нельзя лучше, она решила проблему с несуществующим ребенком, но ощущение было ужасным, будто она действительно лишилась чего-то важного.
Светка пришла к Оле в обед, притащила устрицы и вкуснейшие макарони из ресторана. Оля их очень любила.
– Ну вот, видишь! Я же тебе говорила, всё будет тип-топ! Кстати, не забудь врача отблагодарить.
Оля улыбнулась, Светик как фея-крёстная выпорхнула из палаты.
В понедельник Лев прислал за ней водителя, ехали молча, через центр, по хорде и к ним, в Пушкин.
Когда Лев вошёл к Оле в комнату, она сидела, укутавшись в плед, и отрешённо смотрела в угол, – она делала всё так, как научила её Светка.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил Лев.
– Нормально, – еле сдерживая слёзы, ответила Оля.
– Может, поужинаем? – спросил Лев.
– Я не хочу, – ответила Оля, – но, если ты голоден, я что-то приготовлю.
– Не беспокойся, я сделаю яичницу, – сказал Лев и пошёл на кухню.
На протяжении всей недели Оля «страдала», то радость, то слёзы на глазах. Так как они жили рядом с историческим комплексом и парком «Царское Село», Оля часто там гуляла, благо территория большая и вокруг нет знакомых лиц – никому ничего не надо объяснять. Днем, пока Лев был на работе, Оля созванивалась со Светкой, и они обсуждали, как ей вести себя дальше.
В пятницу вечером, через неделю после случившегося, Лев пришёл в приподнятом настроении и протянул ей красную коробочку с белым бантом. Открыв, Олька не смогла сдержать эмоции, там лежало кольцо и серьги с сапфиром в окружении якутских бриллиантов. Она повисла у него на шее и крепко поцеловала.
– А можно я френдам покажу? Ну пожалуйста! Девчонки в Усть-Лабинске от зависти умрут!
– Ладно, но без подробностей и меня не отмечай, – снисходительно ответил Лев.
Олька запилила пост в «Инсте», и девчонки на другом конце страны просто захлебнулись слюной от зависти. Она сорвала куш, повезло же белобрысой!
* * *
Оля походила по комнате, вытащила из шкафа платье-свитер с надписью #КрасивымОлямМожноВсё, и, посмотрев на него, усмехнулась и подумала: «Теперь можно всё, как и раньше». Встряхнула белобрысой головой и села в уютное кресло, стоящее напротив телевизора. Скрутившись в кресле, как кошка, как бы пытаясь забыться, выбросить всё из головы, Оля потянулась к коробке за очередным монпансье. Конфета была странного чёрно-коричневого цвета, посмотрев на которую она подумала: «Ну что же, жизнь странная штука, не всё что кажется, таким является. Какая ты на вкус?» Оля положила конфету в рот и скривилась – конфета оказалась горько-сладко-солёной, лакричная.
– Какой горе-маркетолог додумался в русский набор конфет засунуть лакрицу, типично финскую сладость? Это Питер, детка! Смесь традиций и моды.
В августе Катя приехала на пару дней в Пушкин, чтобы вернуть детей Льву. Она разложила свои вещи на третьем этаже, где у неё была большая светлая комната с видом на парк. По поводу обустройства комнат детей Катя дала рекомендации Ольге, а сама, взяв детей с собой, уехала на встречу с подругами.
