Хорошо, что в последний момент он повернулся. Я врезалась ему прямо в грудь. До сих пор не пойму, почему мне не пришло в голову тормозить, завалившись назад или в сторону. Снег уж очень влажный был, может поэтому?..
Монстр поймал меня на своей груди, и мы упали вместе – сначала он, а потом я, сверху. Так что, мокрым остался он.
Кто-то захохотал и заулюлюкал. Кто-то даже посыпал снежком, что, на мой взгляд, было совершенно ни к чему. Монстр привычно ругнулся, перевернулся на бок, чтобы я скатилась с него и начал подниматься.
Шапка моя слетела, волосы разметались по лицу, так что он не сразу признал старую знакомую с журналом, и выдал опять уже прослушанный мной однажды поток красноречия. Потом вгляделся и так по лисьи пропел:
– За-инь-ка, да мы встречались…
– К сожалению, – пробормотала я.
Поднялась, отряхнула свою шапку белую и натянула ее на волосы черные. А потом посмотрела на него выразительно, мол, сам дурак, и пошла к своим, крепко вцепившись в отстегнутую лыжу-предательницу. Были мысли извиниться поначалу. Но быстро улетучились.
В этот раз он меня не напугал, может, потому что народа было много, а может, во второй раз я уже понимала, чем все это закончится, к тому же я помнила наставления Веры. А выслушивание ругани на публике меня больше разозлило, чем расстроило. Так что я гордо проследовала со своей лыжей, демонстрируя несгибаемую волю, интеллигентность и презрение к таким неотесанным и глупым старшеклассникам. Я тренировала новое поведение «наступать», а не «отступать». Это было гораздо приятнее.
Девчонки стояли с округлившимися глазами, и только Верка поинтересовалась:
– Жень, ты нормально? А то этот гад прямо сверлит взглядом.
Я обернулась, тоже посверлила взглядом «гада» – чуть прищурившись и не мигая несколько секунд, и мы с девчонками отправились к Вере на обед.
А на следующий день у меня появился поклонник. Если это можно так назвать.
Иногда бывают дни серого тумана. В них нет ни солнца, ни луны, а что-то среднее, будто перемешали день и ночь как сметану с черничным сиропом. Не знаю, что такое в этих днях – они тянутся и тянутся. И уж лучше вечер побыстрее. Пустота.
Как только Селиверстов начал крутиться рядом чуть ли не на каждой перемене, девчонки сначала прикидывали, к кому он ходит и на кого глаз положил. И каково же было их разочарование, когда они поняли, что всего лишь на меня.
В классе я дружу с Верой и Леной. С остальными тоже дружу, но не очень. Так вот вся эта история почему-то восстановила других против меня, – не сразу, но постепенно, по мере усложнения ситуации. Только Верка и Ленка меня поддерживали, остальные же почему-то так и норовили задеть. Иногда слышалось что-то вроде: «Ох, наша принцесса пожаловала» или «Что он в ней нашел, не понимаю?».
И я не понимаю. И действительно, с чего бы это?
Одевалась я средне, крутизной не страдала, – в общем, писк моды обходил меня стороной. Не пищал, и даже не попискивал. Мобильник – и тот без наворотов.
Я живу с братом и мамой на ее зарплату администратора в школе иностранных языков. Я почти в совершенстве знаю английский (это я так считаю, мама другого мнения), но все остальное далеко от совершенства катастрофически.
Одна бабушка живет в деревне за сто километров, куда летом нас отправляют на отдых. Другая бабушка – на пенсии, на другом конце города, тоже не шикует, а как бывший библиотекарь строго следит, чтобы я что-нибудь читала.
