– И лимон, и сахар, и печенье, – перечислил парень.
Он, конечно, знал, что дальше прислуги его в этом доме не продвинут никогда, но Рашель волновала его воображение настолько, что он готов был простить ей все. Даже то, что она никогда не будет принадлежать ему.
– Печенье портит фигуру, – назидательно произнесла Вика, на что Леша парировал: – Мне это не грозит.
Кофе пили в полном молчании. Магнитофон тихонько напевал что-то о любви на вечном английском языке, Лешка мучительно пытался представить, что увидел Витька в спальне, когда помогал королеве переодеваться. А Виктория думала о том, какие силы управляют человеческими поступками. Ее философские размышления прервал звонок в дверь.
– Открыто, – крикнула Рашель, от неожиданности пролив кофе на свое шикарное новое платье.
Странно: она даже не пожалела об этом, потому что узнала голос, прозвучавший в коридоре:
– А вот и я!
Виктория тоже узнала этот голос. Внутри у нее похолодело, и она готова была с досады разбить хрупкую кофейную чашечку прямо об голову пришедшего, ибо это был Виктор. Но вместо этого она язвительно улыбнулась и прощебетала:
– О, кого мы видим! Прекрасный беглый паж явился пред ясные очи разгневанной королевы!
Лешка остолбенел. Он не ожидал от Шелковникова этого. Он не мог даже предположить, что тот вернется.
– Что, не ждали? – бодренько съехидничал Виктор, раздеваясь и присаживаясь в кресло перед диваном. И Вика заметила, что лицо его отчаянно серьезно, а в глазах он пытается спрятать растерянность и боль. Но Виктория ничем не могла ему помочь: видимо, он все уже решил для себя.
– Ну, почему же, – жеманно протянула Рашель, и в ее потухших было глазах вновь зацвели восхитительные фиалки. «Я победила. Победила, черт возьми!» – подумала она, ловя себя на том, что эта мысль принадлежит не ей, что она не должна так думать, что ей не нужен этот парень. Просто он оказался меж двух огней, один из которых согревал, а другой – сжигал дотла. Но ее фиалковый взгляд с благосклонностью впитывал решимость, сквозившую в карих глазах Виктора, и ее рука сама потянулась к его губам. И он поцеловал ее ладонь. Словно легкая бабочка села на нее возле самого запястья.
Виктория молча поднялась с дивана, поставила чашечку на залитый шампанским журнальный столик и сдержанно попрощалась:
– Ну, мне пора. Уже поздно, откланиваюсь.
Она все еще пыталась понять, что случилось, заглядывая в лицо Виктора, но он прятал глаза. Абсолютно опустошенные. И Виктория исчезла из его поля зрения, решив не изводить своим присутствием. Следом за ней вскочил окончательно уничтоженный Лешка. Он надеялся хотя бы на крохи с королевского стола, на поощрительный взгляд и мимолетный поцелуй, но сегодня, увы, он был разочарован.
– Я провожу, Вик! – крикнул он уже собравшейся девушке, и та лукаво поторопила его.
Хлопнула входная дверь. В комнате воцарилось молчание. Рука Рашели все еще лежала на коленях у Виктора, и он несмело перебирал ее тонкие бледные пальцы с перламутровыми ноготками. В Рашели все было безукоризненно блестящим.
– Зачем ты вернулся? – дрожащий голос Рашели был между тем ледяным.
Виктор отпустил ее руку и признался:
– Не знаю. Ты пролила кофе на новое платье.
– При чем здесь кофе?
– Нужно переодеться, – настаивал Виктор, и его темный взгляд пронзил беззащитные лепестки фиалок Рашели.
– Ты так думаешь? – спросила она, внутренне соглашаясь с ним и понимая, что ни ей, ни ему не нужно то, что последует за переодеванием.
