Фрэнки не могла представить свою школу без всех этих ребят. Не могла представить их друг без друга. И сейчас она тверже, чем когда бы то ни было, решилась все исправить. Чтобы о ней думали как о девочке, которая помогла всем воссоединиться, а не как о той, из-за которой всем пришлось расстаться. Чтобы в ее жизни вновь появился смысл, чтобы папа не зря называл ее «своей идеальной доченькой». Она должна это сделать – ради друзей, ради родителей, ради собственного будущего!
Фрэнки, как Мартин Лютер Кинг, мечтала жить в стране, где люди будут судимы не по цвету их кожи, а в соответствии с их личностными качествами. И чем скорее она воплотит свою мечту, тем скорее она сможет спокойно слушать Кэти Перри и вести жизнь нормального подростка!
Входная дверь дома Карверов стремительно распахнулась. Мелоди подняла гудящую голову с кухонного стола и приготовилась к оглушительному хлопку, которого так и не услышала.
– Кто там? – окликнула ее старшая сестра, Кандис, плюнув в Мелоди скорлупкой от фисташки.
Никто не отозвался.
Девочки испуганно переглянулись, как бы спрашивая друг друга: «А вдруг нас пришли арестовать? Вдруг нас будут допрашивать о нашем участии в «Моем соседе вурдалаке»? А вдруг нас похитят и будут пытать, пока мы не выдадим все тайные укрытия ЛОТСов?!»
Ах, кабы знать!
– У нас тут снайпер, заряженный! – предупредила Кандис.
Мелоди закатила глаза.
– Снайпер – это стрелок, а не оружие! – шепнула она.
Кандис только плечиками пожала, как бы говоря: «Скажи спасибо, что я вообще знаю такое слово, потому что идеально сложенным блондинкам вроде меня такое знать не обязательно!»
– Где она? – воскликнул пришелец – точнее, воскликнула.
Знакомое цоканье высоких каблуков турботинок от «Tory Burch» успокоило девочек.
– Привет, мам… – буркнула Кандис, разламывая очередную фисташку.
Мелоди в миллиардный, наверно, раз нажала кнопку Redial на телефоне. И ее снова сразу переключило на голосовую почту. Она сбросила вызов.
– Я тебе говорю, с Джексоном что-то случилось!
В дверях обшитой деревом кухни появилась Глория Карвер. Ее хрупкую фигурку облегал неброский черный плащ свободного покроя, не мешающий любоваться каштановыми кудрями.
– Где ваш отец? Он уже несколько часов, как должен быть дома.
Мелоди пожала плечами:
– Не знаю.
– Ну ладно, подожду немного. Выкладывайте! – потребовала Глория, встревоженно растирая руки.
Сердце у Мелоди упало. Сегодняшним кошмаром она делиться не желала ни с кем, а уж тем более с ней!
– Ну, давайте! Я не затем примчалась домой из книжного клуба, чтобы на меня смотрели и молчали. Вперед!
– Может, закроешь входную дверь, а? – спросила Мелоди. Она не могла смотреть в глаза матери.
– Ах, вот как? Дверь, значит?
Глория распоясала плащ и села с дочерьми за стол – овальный стеклянный стол, который как будто дразнил эти бревенчатые стены, напоминая своим блеском, что он – из Беверли-Хиллз!
– И это все?
– Угу.
Мелоди встала и рывком распахнула холодильник с деревянной дверцей. В лицо хлынул прохладный воздух. Хорошо!
– Ты чего такая мрачная? – осведомилась Глория.
Мелоди закатила глаза, глядя на органическое обезжиренное молоко.
– Вот и я говорю, мам: чего она все в черном ходит? – встряла Кандис. – Ей надо одеваться поярче. И встречаться с мальчиками. А то совсем с ума сошла из-за этого Джексона!
Глория хихикнула.
– Вообще-то я говорила о ее настроении!
Она устремила на Мелоди свои зеленые глаза.
