– Ну что уставилась. А волосы? Чего ты с утра такая нерасторопная?
На столике возле зеркала лежал гребень, какие-то кудряшки, шиньоны, шпильки и сеточки. Вдруг мне стало жарко, словно в адском пекле. Я тянула руки то к гребню, то к накладным волосам в полной нерешительности.
Кэролайн, прищурив свои желто-зелёные глаза, с распущенными волосами выглядела, будто приготовившийся к прыжку черный шаловливый котёнок.
– Да что с тобой сегодня? Я сейчас уже опоздаю. Экипаж подан.
Потом она что-то истошно сказала про последнюю соломинку3 и выхватила из моих рук щетку для волос. Пока я опешила и с любопытством наблюдала за ней, юная невротичка ловко разделила пряди на прямой пробор посередине, собрала в сетку на макушке пучок из волос.
– Если Томас не пригласит меня вечером на танец из-за вот этого, – она указала на свою голову, – то держись у меня.
После чего Кэролайн сообщила, что невозможно приготовить омлет, не разбив яйца.4 Я так и не поняла, к чему она об этом сказала. Девушка схватила веер из перьев и понеслась в своем нефритовом платье так, что казалось, её груди вот-вот выпрыгнут из чрезмерно откровенного выреза.
И как можно со всем этим справляться, если цветным нельзя учиться и читать книги. Такие знания ведь не приходят сами по себе. Размышляя и обдумывая план своего освобождения, я плюхнулась на стул возле окна и начала ковырять господский завтрак, отправляя в рот кусочки какого-то запеченного оранжевого овоща и бекон.
Но, как оказалось, всё это было лишь детской игрой в песочнице по сравнению с тем, что меня ожидало дальше. Полоса препятствий ещё даже не началась.
2014 год
«Тебе не показались странными свежие жуткие мозоли на её руках? А почти на всех фалангах пальцев мелкие ранки. Не думаю, что это как-то связано с работой», – сотрудник полиции Комаров обсуждал за обедом в столовой с коллегой свои догадки, накалывая на вилку куриную котлету, слегка перепачканную гороховым пюре.
– Анатолий, где Вы были с 22:00 часов до полуночи тридцать первого декабря?
– Вероятно, дома. Я… я проснулся у себя ближе к обеду первого января. Не стану врать. Смутно помню, – молодой мужчина с красными прожилками в глазах пожимает плечами.
– Вы же виделись в тот день, верно? И, насколько нам известно, явились уже в состоянии алкогольного опьянения.
– Да, но я бы никогда и не подумал её убивать. Мы любили друг друга больше всех, с самого детства, – подбородок голубоглазого блондина начинает дрожать, больше не в силах сдерживать вырывающиеся из грудной клетки всхлипы и пробивающие себе дорогу гейзеры обжигающих горьких слёз. – Мы могли наговорить друг другу всякого, но боль бы я ей не причинил, будь даже злее самого дьявола. Только не ей.
1860 год
Я решила осмотреть тщательно комнату в поисках хоть каких-то подсказок. Нужно было действовать быстро, в любой момент кто-то мог войти сюда.
Открывая многочисленные ящички, натыкалась лишь на всякие безделушки, украшения и одежду.
В коробке из-под шляпы под кроватью обнаружила связку писем, перевязанных лентой. Но тут заскрипели половицы совсем рядом со спальней.
Я быстро вернула свою находку на место и встала по стойке смирно, затаив дыхание. Взгляд с опаской был пригвождён к двери. Сколько времени я здесь проторчала?
Вот ручка повернулась, как я того и боялась, и вошла…
Уф-ф, можно было выдохнуть. Это Роуз.
– Что ты здесь застряла? Мисс уехала полчаса назад. Я тебя уже обыскалась. Переживала. Тебе полегчало?
