– Вот дура, такую поискать еще.
Дина, растерявшись и как всегда почувствовав себя виноватой, пропустила момент, когда можно было исправить положение. Дверь без предупреждения поехала вбок, прищемив ногу уже вошедшего парня, а потом пальцы какой-то женщины. Она успела их втянуть уже сломанными.
Оставшиеся в отчаянии стучали по двери лифта, но охранники стали разгонять их, выкрикивая:
– Корабль стартует!
Эти же слова повторял громкоговоритель, и все это сливалось с криками и рыданиями людей, не попавших на корабль или разлученных с родными. Взревевшие моторы заглушили весь этот шум, корабль громоздко оторвался от земли, а затем, набрав скорость, прощально сверкнул в голубизне неба. Улетел – оставалось ждать следующего.
Через несколько минут на взлетную площадку упало тело, потом еще одно, поодаль еще несколько – шло освобождение жизненного пространства. Дина содрогнулась и передернула плечами: она была почти благодарна той девице, что отняла у нее билет, потому что, скорее всего, и она оказалась бы в числе выброшенных из корабля.
Девушка стала успокаиваться. Она всегда старалась находить хорошее в казалось бы совсем безнадежном. Первое преимущество, несмотря ни на что, она жива. Второе, – она никого из близких не потеряла, их и не было. Третье, у нее есть шанс попасть на следующий корабль: нужно только подождать или продвигаться на какой-нибудь другой пункт посадки. Надежды не очень много – у нее теперь нет билета, нет влиятельных родственников и знакомых, которые помогли бы получить его.
Она, было, поникла, но тут же встрепенулась, – ей рассказывали, что места по ее сиротскому билету ужасны, располагаются на нижней палубе, где не всегда хватает кислорода, а не то что воды и пищи. Люди буквально сидят друг на друге. Ходили слухи, что в первых рейсах погибло около 30% тех, у кого были «сиротские» места. Она, скорее всего, оказалась бы среди них, так как постоять за себя она не только не могла, а и не допускала мысли об этом. «Все к лучшему», – подумала Дина. У нее крепкий комбинезон, шлем последней модели, счетчик, – так что она может подождать.
Но ожидание затянулось. Прошла неделя, а никакого корабля не было. Те, кто остался ждать, как и она, вначале мирно жгли костры, с разговорами и шутками ели концентраты в тюбиках. Слышались приглушенные шлемами голоса детей, затевались игры. Воспитательница ее группы в детском доме рассказывала о подобном времяпровождении, но называла это – «поход» или «пикник». На четвертый день ситуация изменилась. Еда у многих окончилась, вода тоже. Потом прошел слух, что один из кораблей исчез, связь с ним пропала и начала набирать обороты паника.
Дина была одна, надеяться ей было не на кого, поэтому она расходовала пищу и воду очень экономно. Но на пятый день к ней подошла молодая женщина. Ее губы растрескались, в глазах горел голодный огонек. Она стала просить дать ей для ребенка воды и пищи.
– Ты же одна и тюбики у тебя еще есть, я видела. Дай для моей девочки!
Дина испытала, как всегда, чувство вины и отлила немного воды и выдавила питательной пасты из тюбика.
– А что так мало? – возвысила голос просительница.
Ее услышали и к ним стали стягиваться люди, понадеявшиеся на быструю отправку и съевшие свои запасы. Они стали сначала просить, а потом требовать.
– У меня осталось немного, – бормотала Дина, отступая.
Одна из женщин подошла к ней вплотную и выхватила из ее сумки тюбик. Другая приобняв ее, говорила, что они должны стать сестрами и все у них должно быть общим. Ее вкрадчивые манеры и горячечный блеск в глазах пугали даже больше, чем прямая агрессия. Дина мягко вывернулась из ее рук и столкнулась с третьей, которая ругала ее последними словами, называла паскудой и проституткой, которая заработала еду одним местом. Дина заплакала, пластик ее шлема запотел, глаза застлало слезами, а женщина, превратившаяся в расплывчатое пятно, кричала:
