В общем, сговор прошёл в атмосфере общей благорасположенности.
Сладилось ли у молодых? Как сказать… Они не испытывали друг к другу отторжения, их взгляды по многим вопросам совпадали. Образованная и дельная Свенка была хорошей помощницей князю в делах. И сына они родили быстро. А вот любовь между ними так и не родилась. Но какое это имеет значение? Разве для любви брачуются князья?
Малиц считал, что любовь может стать тягостной помехой ему в жизни и в делах. Разве не теряют разум влюблённые? Разве не перестают они мыслить здраво и поступать трезво? Разве может позволить себе князь поддаться этому дурману, пренебрегая безопасностью и выгодами своей земли, забыть о своём долге и увязнуть, как муха в сладкой патоке, в мечтах о ночных лобзаниях?
Нечто подобное привелось и ему испытать, будучи совсем юным и воспитываясь у сестры в Себревеце. Мучимый томительной негой и кипящей страстью к дочери сотника из Ванескиной дружины, теряющий голову при виде её юного лица и легкой поступи, неспособный отвлечься ни учёбой, ни охотой, он сходил с ума от невозможности реализовать свои желания, от её беспечного равнодушия. Потом, когда его отослали в Угриц, когда время остудило страсть, и образ его мучительницы подёрнулся туманом, Малиц еще долго помнил перенесённое им безумие и чувствовал себя выздоравливающим после долгой, изнуряющей болезни. Каждый год он приносил дары Сурожи и просил только об одном – никогда не посылать ему любви, избавить его от желания, делающего человека слабым. У княжича были большие планы на этот мир. Мир любил победителей. А слабых среди победителей не бывает.
Вот что думал по этому поводу Малиц и взглядов своих ни от кого не скрывал. А что думала Свенка? То, что она думала, она держала при себе. Может, только Сурожь знала…
Подземный ход, уводящий за стены города, княгиня и её сопровождающий преодолели без особых затруднений. Так же быстро и легко спустились, держась за закреплённую веревку, по крутому обрыву глубокого ерика, в стене которого был спрятан лаз. Провожающие скинули им мешки с вещами и провизией и втянули верёвку обратно.
Здесь, в густых низовых зарослях, дружинник князя оставил её и отправился наверх – добывать лошадей. Понятно, что трёхдневный путь с младенцем на руках пешком преодолеть было практически невозможно, а из города по тайному ходу коня не выведешь. Приходилось рисковать.
Княгиня осталась совершенно одна. Умостив ребёнка в гнезде из мешков, она разложила перед собой весь свой арсенал оружия и затаилась в кустах, вздрагивая от каждого шороха.
Муж выделил ей всего одного человека в сопровождение. Что ж, щедро… Даже девушек, служивших ей и, по совместительству, являющихся её охраной, тех, которых она привезла с собой в Зборуч из отцова дома, он оставил сражаться в городе.
Почему он не отправил её с сыном в Угриц раньше? Когда гучи ещё не стояли под стенами города? Ведь жители стали покидать его более десяти дней назад! Свенка тогда решила, что Малиц считает необходимым и достойным княгини погибнуть рядом с мужем, сражаясь за свой город. Ну а сын? К чему была эта жертва?
Она смирилась и готовилась встретить смерть. И вдруг сегодня – неожиданный приказ о бегстве из осаждённого города. И по-прежнему такой же сумасбродный, как и всё, что он творил. Глупый, слепой осёл! Свенка была в ярости. Неужели он не понимает, что сейчас спастись у них с ребёнком шансов практически никаких! Может, он и не хотел, чтобы они спаслись? Крамольная мысль… Но как ещё объяснить? Подлая скотина!
