Подходило время закрытия… час сорок пять – бар почти опустел. Лиз решала кроссворд и уже готова была вцепиться себе в волосы от отчаяния. Она ненавидела кроссворды и не понимала, почему продолжает над ними страдать. Мать все время твердила, что надо тренировать мозг, подталкивать его к недостижимому.
Лиз скучала по матери, умершей несколько лет назад. От рака. Ушла быстро. С тех пор Лиз изменилась, и отец тоже стал другим, хотя они с матерью давным-давно разошлись и даже официально развелись. Перед глазами появилось бледное, печальное отцовское лицо, и Лиз сглотнула подступивший к горлу ком. Иногда ей казалось, что больше уже не вынести. Как бы она хотела ему помочь!
Лиз обернулась и схватила телефонную трубку чуть агрессивнее, чем собиралась.
– «Дайв Инн», чем могу помочь?
– Лиз, это ты? Это я, Аманда.
– Мэнди? Что-то случилось?
– Да… ничего… все нормально. – Послышался долгий вздох. – Лиз, помоги мне, пожалуйста. Кто-нибудь из твоих знакомых работает в больнице? Так вышло, что я не могу больше доставать Майклу плазму, и боюсь, если он узнает, произойдет что-нибудь ужасное.
НОЧЬ опустилась на Алфавитный город – часть Нью-Йорка в Нижнем Ист-Сайде, где улицы названы не цифрами, а буквами в алфавитном порядке.
Лиз опустилась на высокий стул за барной стойкой, прихлебывая бурбон со льдом и глядя на улицы Манхэттена. Обычно она не пила на работе, но бар давно закрылся, посетители разошлись, и девушка решила, что заслужила отдых. Сегодня она едва присела, смешивая и подавая напитки до часу ночи, потому что хозяин заведения не желал тратиться и нанимать еще одну официантку, даже когда в баре яблоку было негде упасть.
Заходили в основном постоянные клиенты, но сегодня заглянул и один странноватый парень, который уселся за столик в углу и даже не притронулся к заказанному напитку. Лиз не раз ловила на себе его взгляды, но это Нью-Йорк, здесь и не такое бывает.
А потом позвонила паникующая Аманда. Успокаивая подругу, Лиз обслужила рассерженного, подвыпившего клиента, которого угораздило заявиться в бар как раз во время разговора. Ее способность одновременно выполнять несколько дел тоже ускользала от внимания ее шефа. А значит бокал бурбона со льдом – вне всяких сомнений лучшее, чем хозяин мог бы отблагодарить свою самую трудолюбивую – а часто и единственную – сотрудницу.
Лиз со вздохом опустила взгляд на кубики льда, медленно таявшие в коричневатой жидкости. Вкус у напитка был изумительный, однако сейчас, как ни странно, особого удовольствия Лиз не испытывала. Прослушивание утром прошло из рук вон плохо, отец болеет, актерская карьера не задалась, жить приходится под одной крышей с вампиром – все идет совсем не так, как она когда-то мечтала.
В дверь постучали. Подняв голову, Лиз увидела в свете фар Фабиана – его лицо, впрочем, оставалось в густой тени, но его фигуру с опущенными плечами в зеленой армейской куртке она узнала бы где угодно. Старина Фабиан. Лучший из худших ее знакомых в этом городе.
Лиз с усилием поднялась со стула и одним глотком допила бурбон. Кубики льда стукнули о стиснутые зубы. Напиток обжег горло, и девушка улыбнулась. Отперев дверь, она впустила Фабиана в пустой бар.
– Привет, – сказал он, по-хозяйски оглядываясь.
– И тебе привет, – с улыбкой ответила Лиз, закрывая дверь и запирая ее на замок.
У них уже много лет тянулся потрясающий умопомрачительный роман, о которых пишут в книгах. Конечно, в жизни все выходило не так гладко, как на бумаге и в кино, и счастливый конец все никак не наступал. Зато слез над бокалами с бурбоном Лиз пролила предостаточно. В сущности, Фабиан был неплохим малым, хоть и якшался со всякими проходимцами. Когда они были вместе, не обманывал подругу, а если хотел отойти в сторону – так и говорил, прямо и честно, и не злился, если Лиз тоже просила передышку. Однако, когда требовалась помощь, всегда являлся по первому зову.
