– Меня зовут Иоганн, а это – Элизабет Каррер. Мы из…
– Я знаю, откуда вы, – фон Фрайзинг показал на грудь старика. – Мне уже приходилось видеть такое. Что там произошло?
Элизабет оторопело уставилась на иезуита. В это невозможно было поверить: кто-то за пределами деревни знал о них.
Фон Фрайзинг кивнул, словно прочел ее мысли.
– Именно так, я знаю о болезни. – Он увидел бледное лицо Элизабет, заметил, как она дрожит. – Присядем к костру. Поешьте немного, а потом расскажете мне все.
* * *
Когда Иоганн закончил рассказ, монах некоторое время сидел неподвижно.
– Все мертвы, вся деревня… видит Бог, мы этого не хотели.
– Мы?
Фон Фрайзинг не ответил.
– Они не виноваты, – заявила Элизабет. – Они просто хотели спокойной жизни и чтобы еды хватало. Это все крестьяне, они встали против них. И во главе всех мой отец… – Она сглотнула. – Это все мой отец. Мне иногда казалось, будто в него сам дьявол вселился.
Элизабет легла, положив голову Иоганну на колени. На нее навалилась усталость, и в шее пульсировала боль. Но она не решалась рассказывать об этом и прятала царапины под высоким воротником и волосами.
– Будет тебе, Элизабет, – сказал Иоганн. – Не нужно во всем винить дьявола. Беды случаются и без его участия.
– Что возвращает нас к твоей персоне. – Фон Фрайзинг приподнял брови. – Ты рассказал, как все произошло, но ни словом не обмолвился о себе. Ты явно не из этой деревни – так откуда?
– Я говорил, что я кузнечный подмастерье, и…
– Для кузнеца ты неплохо дрался там, в горах, – и выжил. В отличие от обученных солдат.
– Чему только не научишься в скитаниях…
– Лгать ты, во всяком случае, не научился. – Монах пристально смотрел на Иоганна.
– Я не лгу. Не говорю всей правды, это возможно, – ответил Иоганн. – Как и вы. Что вы здесь делаете? И откуда знаете о деревне и болезни?
Фон Фрайзинг не спешил с ответом.
– Деревенский священник, Кайетан Бихтер, отчитывался перед нами. То есть перед нашим орденом. А я по заданию ордена каждые пять лет посещаю монастырь и встречаюсь с ними. – Он бросил взгляд на Базилиуса. Послушник сидел у костра, молчаливый и неподвижный. – Большего я сказать не могу, да вам и ни к чему это знать.
– И по пути в горы вы ночевали у крестьянина? Его двор в дневном переходе отсюда, так? – спросил Лист.
Иезуит кивнул.
– Он, конечно, проходимец. Но его двор единственный на многие мили вокруг.
– Больше вы у него не заночуете. Этот ваш проходимец лежит в поле. Волки успели им полакомиться.
Фон Фрайзинг посмотрел на поле, но было слишком темно и разглядеть ничего не удалось.
– С чего вдруг? Что ему понадобилось так далеко от двора?
– Он был убийцей. Похоже, Господь в кои-то веки оказался справедлив.
– Не богохульствуй, – резко одернул его монах.
– Он не обидится, – Иоганн глотнул воды из фляги. – Что вы теперь намерены делать?
– После всего, что вы рассказали, я должен вернуться в Вену и доложить все главе ордена. А вы?
Лист взглянул на Элизабет. Девушка забылась беспокойным сном.
– Нам бы убраться из Тироля, и только.
Фон Фрайзинг рассмеялся.
– Шутишь?.. Ты хоть знаешь, что здесь произошло за последнее время?
Иоганн не ответил. Монах подбросил пару веток в огонь.
– Всегда происходит, – продолжал он. – Люди, как хищники, рвут друг друга на куски. Баварских солдат в Тироле нет, но все замерло в ожидании новых сражений. На юге отряды кайзера до сих пор бьются с французами. К северу от нас герцог Мальборо и принц Евгений готовятся к битве против баварцев и их союзников. А швейцарцы, разумеется, заперли границы.
