– Проходи, Валюша, – сказал Дима, сделав приветственный жест рукой.
Соня еле удержалась, что бы не спросить: «Как тебе то, что он назвал тебя Валюшей, ты же очень это любишь?».
Валя робко присела на край кровати.
– Здорово ты напилась в прошлый раз, – хохотнул Дмитрий, – в этот раз давай водочки, может не так развезет, как с этой крашенной отравы.
– Нет-нет, спасибо, – Валя с ужасом смотрела на жидкость в бутылке. Даже мысль о том, что это можно понюхать, вызывала в ней рвотные спазмы.
Дима усмехнулся и плеснул ей немножко водки в граненный пыльный стакан. Валя смотрела на него обреченно, и чтобы не расстраивать любимого сделала небольшой глоток. Слезы брызнули из глаз, и стало препротивно в горле и желудке.
А Димочка завел разговоры на возвышенные темы, про то, что жизнь меняется и такие люди, как он больше не нужны. А требуются только спекулянты и рвачи. А такому парню, как он с тонкой душевной организацией не место в этом государстве.
– Надо уезжать, – громогласно возвещал Дима, – в Америку например. Там умеют ценить человека. Или в Европу. Мне нужна свобода. Только там, там я могу ее обрести. Ты меня понимаешь?
Валя кивнула.
– Только ты, ты меня понимаешь. А другие вокруг – равнодушные сволочи. «Иди, зарабатывай, сына корми, ты же мужик», – заверещал он, явно кого-то копируя. – Тьфу.
И, расчувствовавшись, он придвинулся к Вале. Она вся сжалась и задрожала то ли от страха, то ли от любви. Она сама не могла дать оценку тому, что чувствует. А он ее целовал, трогал грудь. Во рту было пресно, на душе гадко.
«Я же совсем не это должна чувствовать», – с ужасом думала Валя. А потом стало очень больно, она даже укусила себя за губу, чтобы не взвыть от неожиданной боли. И продолжалось все это долго-предолго, он пыхтел, лез поцелуями, мял грудь, но никак не слазил, нервничал. Только потом слегка расслабился, навалился на нее всем телом, полежал минутку и слез.
– Я когда выпью, не могу все довести до конца, – сказал он ни капельки не смущаясь, – не судьба сегодня мне кайф словить.
Когда он стал натягивать на себя штаны, его ждал неприятный сюрприз.
– Ты что девственница? – взревел он.
Валя покраснела и кивнула головой.
– Черт, вот же вляпался, теперь все в крови, черт, черт, – он ругался и даже трезвел на глазах.
– Чего сидишь, – грубо прикрикнул он на Валю, – иди за ведром.
И опять Вале пришлось мыть, и даже стирать. Пока она наводила порядок. Дима сидел с мрачным видом и пил. Изредка косо на нее поглядывая.
– Ладно, Валюша, давай собирайся – и домой. Мне надо еще с другом поговорить, дело есть, – сказал он сквозь зубы.
Валя оделась и как тень вышмыгнула из комнаты. Пока она шла до остановки, чувства такие неприятные, такие гадкие терзали ее. В-первых, было очень больно физически, она еле шла; во-вторых, все это не было похоже на любовь; в-третьих, обидно.
Не так она себе все представляла. А еще ей было обидно, что она не испытала никаких приятных чувств, как и сама не вызвала в нем таких же.
Она тихонько выпила чаю с родителями. Они пообсуждали какие-то несущественные проблемы, мама в своем репертуаре, рассказал подробности из жизни своих коллег. Папа молча кивал и, как обычно, не слушал.
А в девять часов раздался звонок.
– Дочка, это тебя, – прокричала мама из коридора. – Молодой человек, сказала она тихонечко, передавая дочке трубку, и подмигнула.
У Вали сжалось сердце, когда она услышала такой родной и любимый голос.
