– Лайтлин. Моя мать.
Мать Скейр изучала его долго-долго. Ярви выпятил подбородок и глядел в ответ с достоинством, настолько напоминавшим королевское, насколько позволяли связанные руки, смрадные лохмотья и идущая из носа кровь. Видимо, все же этого оказалось достаточно, чтобы посеять хоть малое зернышко сомнения.
– Развяжите ему руки.
Ярви почувствовал, как спали перерезанные веревки, и рассчитанным на зрителей жестом медленно поднес к свету левую руку. Шепотки у костров, что всколыхнулись при виде его скрюченного обрубка, в этот раз доставили немалое удовольствие.
– Наверно, вот что вы хотели увидеть, – сказал он.
Мать Скейр взяла его руку в свои, перевернула и помассировала, разглаживая сильными пальцами.
– Раз ты учился у матери Гундринг, скажи, у кого училась она?
Ярви выдал не мешкая:
– Ее наставницей была мать Вексен, в то время служительница Финна, короля Тровенланда, а ныне праматерь Общины и первая из слуг самого Верховного короля.
– Сколько она держит голубей?
– Три дюжины и еще одного, с черным пятнышком над глазом. Когда Смерть отворит перед ней последнюю дверь, он понесет эту весть в Скегенхаус.
– Из какого дерева дверь в покои короля Гетланда?
Ярви улыбнулся.
– Там нет никакой двери, ибо король Гетланда неотделим от своей земли и народа и ничего не должен от них скрывать.
На худощавом лице матери Скейр проступило неверие, к своему удовлетворению, отметил Ярви.
Гром-гиль-Горм приподнял косматую бровь.
– Он дал исчерпывающие ответы?
– Да, – промолвила служительница.
– Тогда… сей щенок-калека и в самом деле Ярви, сын Лайтлин и Атрика, законный король Гетланда?
– По моему впечатлению – да.
– Так это правда? – прохрипел Ральф.
– Так это правда! – ахнула Сумаэль.
Горм залился хохотом.
– Выходит, это мой лучший выезд на охоту за много-много лет! Посылай птицу, мать Скейр, и разузнай, чем нам заплатит король Одем, коль мы ему вернем заблудшего племянника. – Король Ванстерланда повернулся, намереваясь уйти прочь. Ярви остановил его, презрительно фыркнув.
– Ха, великий и ужасный Гром-гиль-Горм! В Гетланде вас зовут безумцем, пьяным от крови. В Тровенланде называют королем-дикарем одичалого края. В эльфийских залах Скегенхауса Верховный король… впрочем, там вас едва ли поминают хоть словом.
Ярви услышал встревоженное ворчание Ральфа и подавленный рык капитана, но Горм только задумчиво поковырял в бороде.
– Если так ты решил ко мне подольститься, то получилось как нельзя скверно. К чему ты клонишь?
– Вы подтвердите их правоту? Довольствуетесь огрызком того золотого плода, что вам ниспослали боги?
Король Ванстерланда вскинул бровь на свою служительницу.
– Ради вящего успеха, мои уши разуты.
Продавай то, что им хочется, а не то, что у тебя есть, вечно твердила мать.
– Каждой весной вы собираете рать и идете в набег на приграничье Гетланда.
– Не секрет.
– А этой весной?
Горм поджал губы.
– Прогуляться стоит. Матерь Война требует воздаяния за бесчинства твоего дяди в Амвенде.
Ярви решил не напоминать лишний раз о том, что именно он возглавлял страну в начале этих бесчинств, пусть и не по их завершении.
– Все, о чем я прошу, – в этом году продвинуться немножечко дальше. До самых стен Торлбю.
Мать Скейр с омерзением фыркнула:
– И только?
Но любопытство Горма разбередить удалось.
– Что получу я, оказав тебе такую услугу?
Гордецы, наподобие покойного отца, убитого брата и потонувшего дяди Атиля, безусловно, в свой последний вздох плюнули бы Гром-гиль-Горму в лицо, а не искали б у него помощи. Но у Ярви не осталось гордости. Ее из него выгнал отец, взамен поселив стыд. Подлым обманом вытравил дядя. Вышиб хлыст на «Южном Ветре». Выморозили ледяные пустоши.
