Мороз и пепел - страница 10

Сон окончательно слетел с Трокича. Он машинально потянулся за сигаретами, лежавшими на столе, вытряхнул одну из пачки, щелкнул зажигалкой. Глубоко затянувшись, спросил:

– Рядом с ним кто-то есть?

– Нет, рядом никого нет, но вот на другой стороне улицы кто-то стоит.

– Мужчина?

– На сто процентов не уверен. Но думаю, что мужчина. По-моему, он просто стоит и как будто наблюдает за Лукасом. И чего-то ждет.

Сисель заворочалась, пытаясь проснуться, и больно стукнулась затылком об изголовье кровати. На дворе было полутемно, и, даже не взглянув на лежавшие на ночном столике наручные часы, она знала, что сейчас полвосьмого утра. Еще минутку она полежала, рассматривая лепной потолок и стараясь отогнать ночной кошмар. Сперва ей приснилось, что она ныряет в Плюрагротту[2] в Норвегии и у нее порвался костюм, а это означало гипотермию и верную скорую смерть. Потом ей приснился будильник, издававший долгие дребезжащие звуки. Тревожные. Настойчивые. И такие правдоподобные, что еще долго звучали в ушах после пробуждения. Сисель облизнула сухие, потрескавшиеся за ночь губы. У нее сильно колотилось сердце. Она постаралась успокоить дыхание, делая глубокие равномерные вдохи.

Она села на постели, закутавшись до подбородка в перину, и поглядела в окно. Все годы, что Сисель занималась дайвингом, ей ни разу не снились сны, связанные с погружением под воду, хотя сама стихия в ее снах часто напоминала о себе в самых причудливых видах. Возможно, сегодняшний сон навеяли ей разговоры о речке. Или сработало подсознание, ведь она слышала о случившейся трагедии. Вид на речку Гибер О открывался сразу из нескольких окон. Занимался рассвет, стали видны искривленные стволы деревьев, точно стражники стоявшие вдоль русла, и красно-белые ленты полицейского ограждения. Приехав в Морслет накануне, она сразу почувствовала, что случилось что-то нехорошее. Казалось, город ее детства горестно замер. На морозных улицах переговаривались то тут, то там стайки перепуганных жителей. Возле дома на берегу Сисель увидела полицейских в гражданском и спросила, что произошло. Услышав об убитом мальчике, она почувствовала, как в желудке образовалась невообразимая тяжесть, и это ощущение не оставляло Сисель до конца дня. Неужели злой рок так подшутил над ней, ведь мальчика убили именно тогда, когда она вернулась в родной город? Полицейский сказал, мальчика звали Лукас. Фамилию он не назвал, и теперь Сисель терялась в догадках, знает ли она его родителей.

Наконец она заставила себя спустить ноги на пол, осмотрела их, признала, что они нуждаются в эпиляции, и вскочила с постели. Бросив взгляд на кучу одежды, сваленной на пол, выудила из нее «найковский» костюм и спустилась по лестнице в кухню. Дом она арендовала у своих давних друзей Метте и Сёрена. Они искали человека, чтобы тот присматривал за домом, пока они колесят по Новой Зеландии, и Сисель охотно согласилась, надеясь в тишине и покое засесть за дипломную работу по морской археологии. Дом построили в двадцатые годы прошлого века, и достался он Сёрену и Метте в наследство. Он был выкрашен в бежевый цвет, назывался Муспельхейм и неплохо смотрелся со своими красивыми линиями и окнами с переплетом. Весьма большой дом – для своего времени, конечно. Примерно триста квадратов, если брать все три этажа. Сисель, правда, не спускалась в подвал, а большинство помещений были закрыты и не освещены ради экономии энергии. Она знала, что здесь еще многое следовало привести в порядок. Многие вещи нуждались в замене. Плита жрет немерено электроэнергии, кухонный стол низковат и к тому же весь в царапинах, а желто-зеленый линолеум потрескался и вздыбился вдоль плинтусов. Из кухни можно пройти в три гостиные – светлые, просторные, с хорошо сохранившимися лепными потолками, они составляли главную гордость дома. В одной даже была дровяная печь, но Сисель ею еще не пользовалась.