Морозко. Легенда о последней невесте - страница 4

– Красиво как!.. А скажите, Степан, у вас тут раньше не приключалось чего-то такого… ну, странного, необычного?

– Ты про Бабу Ягу что ль?

– А что в ней странного? Она, вроде, местная?

– У вас в деревне тоже своя Баб Яга имеется?

– А разве она не одна всю округу обслуживает? В смысле – запугивает.

– Может, и одна… – пожал плечами кузнец. – Не, больше ничего странного. Мы и к Яге-то привыкли.

Ну нормально? Я что, первая сюда попала? Или для них в этом ничего странного? Привыкли к волшебству, летающим ступам и Старичкам-Боровичкам – вот и ничем их не удивишь! Как же теперь отделить сказочное от современного?

– Здрав будь, Степан! – нас обогнал всадник на бурой лошади под расшитой попоной.

– И тебе не хворать, Матвей. – усмехнулся кузнец.

– Твои девки так вымахали? Скоро в невесты!

Окончательно вернувшись в реальность из своих «чертогов разума», я присмотрелась – молодой парень, высокий, широкоплечий, шатен. Из-под шапки лихо выбиваются кудри. Пальтефан из красивой зелёной парчи с застёжками. Красные сапоги – самые модные по здешним понятиям, насколько я знаю. Да и сам он румяный от мороза, улыбается. Не урод. Даже подмигнул кому-то из нас.

Я улыбнулась и кивнула в ответ – чисто профессиональная реакция, ничего такого.

Но вот Душенька обиженно сдвинула брови.

– Что значит – «твои»? Свои собственные!

– Ой, прости, Степан! Не разглядел, что это твоя тёща в гости нагрянула! – молодец с хохотом подхлестнул коня и погнал к деревне.

– Зубоскал окаянный! – кузнец погрозил ему хлыстом. – Ничего, красавица, гляди веселей! Мы уже, почитай, дома!

Душенькина мамань, баба Глаша, Степану не обрадовалась, узнав, что он не жених и дрова не продаёт. В ответ на приветствие тихо обозвала его Иродом черномазым и постаралась спровадить поскорее.

Да и спасение дочери она восприняла как некий подвох. Её лысый и полуглухой спутник жизни, дед Яким, тот самый настенькин батюшка, тоже выбежал встречать, и первым делом получил по балде половником за то, что отвёз вторую дочку в неправильное место.

«Скажи, что я у вас ночевать останусь. Тогда раздобуду тебе жениха!», – шёпотом пообещала я Душеньке, пока проклятия и поговорки мамаши обрушивались на плешивую дедовскую голову.

Марфуша смерила меня оценивающим взглядом с ног до головы, словно в первый раз видела.

– Тебя как звать-то?

– Александра. Можно Санька.

– Мамаш, Санька останется у нас ночевать. Она обещала мне жениха достать.

Моя физиономия, как и современный прикид, не внушили Глафире особого доверия.

– Она что, сваха? Мы про таких тут слыхом не слыхивали!

– Она из другой деревни.

– Да у нас и места нет. Настькину кровать в печке сожгли, когда дрова закончились.

– У Настьки была кровать? Она ж не спала вовсе.

– Ничего, у вас, наверное, печка большая. – вмешалась я. – Примощусь на краешке. Мы с Марфушей заодно посплетничаем немного.

– Да откуда ж ты такая взялась?

– Пошла в лес и заблудилась. Очень долго шла, пока на ваших не наткнулась. – я постаралась улыбнуться как можно милее. – Холодно в лесу! Марфуше бы сейчас чайку горячего, чтоб не простыла!

Это сработало вернее всего – мамаша сразу потащила дочь в тепло, освобождать от заснеженной одежды. А на столе уже оказались глиняные мисочки с грибами и небольшой бочоночек с характерным запахом кислой капусты.

– Садись, Мафушенька! Пирожки-то с пылу, с жару! – женщина проворно вытащила из печки противень румяных пирожков и бухнула на стол.