Морозко. Легенда о последней невесте - страница 6

– Завтра уже, всё завтра, Марфуш! Как говорят ваши, утро вечера мудренее.

«Вот и славно! – успела подумать я. – Сейчас мы этот сон закольцуем, и проснусь я у себя в квартирке на пятом этаже… В крайнем случае – лицом в салате за столиком ночного клуба…»

Список женихов и проклятие медведя

Но проснулась я рано утром в той же тёмной деревянной избе с незнакомыми запахами и храпящими людьми. Не сразу сообразила, что лежу на остывшей за ночь печке, укрытая стёганым одеялом и поверх – старым овчинным тулупом.

Значит, всё вчерашнее – это был не сон и не пьяный бред! Я по-прежнему в этой дремучей Мухосрани, которую в детстве видела в сказке! Больше того – я обещала Душеньке раздобыть жениха, чего не смог сделать даже всесильный Морозко.

Как же мне выбираться отсюда? Идти на поклон к Морозке, искать бабу Ягу или того странного Лесовичка-Боровичка? Впрочем, если грибы на зиму впадают в спячку, то Лесовичок отпадает.

А где их всех искать? Надо было придумать себе какую-то легенду, чтобы местные после расспросов не посчитали меня, в самом деле, ведьмой – кто их знает, как они с ведьмами тут обращаются. Забота о пристройстве невесты-неудачницы выглядела хорошим предлогом.

Из вчерашних жалоб Душеньки я только запомнила, что рынок брачных услуг в деревне захватили под свой контроль местные авторитетки Ульяна и Прасковья, в народе – баба Уляша и баба Параша.

Сам разговор я припоминала смутно. Вроде в деревне про этих баб болтали всякое, а среди прочего – будто иногда имели они дело с иными силами и могли устроить даже невозможный брак, уболтав все стороны.

Не особо в это верилось, но при наличии полного отсутствия других зацепок поиски логично было начинать с них.

Пока Глафира возилась с печкой, я по-быстрому оделась и накинула для маскировки расписной Душенькин платок.

– Далеко эт ты собралась, девица? – поинтересовалась Глафира, видимо, надеясь поскорее избавиться от меня, но при этом контролируя, чтобы я не умыкнула ценную вещь.

– Пойду маркетинг ресёрч делать! – я подмигнула выглянувшей с печки Марфуше.

– Чего-чего?

– Ну, выясню, не припрятали ли ваши свахи ещё каких женихов!

– Тю, дык это мы и без твоего сесёрча знаем!.. Яким, растопи печь – вишь, я делом занята! – рявкнула она на деда и присела на табурет у стола, загибая пальцы на руке.

Я скинула верхнюю одежду и присела напротив, прикидывая, надо ли мне всё это законспектировать в блокнотик или так запомню. Понадеялась на память.

– Значицца, первый жених на селе – это Демьян, Редькин сын.

Хотелось захихикать с этого прозвища и добавить, что редь хреньки не слаще. Тьфу, то есть, хрен редьки! Но Глафира слишком серьёзно и степенно продолжала вещать, посвящая меня в семейные интриги и закулисные дела Больших Берёзищ.

– Он недавно с заработков вернулся. Да больно переборчив, как и мамаша евойная. Не нать нам таких… Есть Андрей Хромой, пастухов сын. Работящий, но ему в прошлом годе медведь ногу повредил, так девки теперь носом воротят. Есть Кондратий-плотник, хороший мастер, дык ему медведь два пальца откусил.

– Что это за медведь такой у вас? – не сдержалась я. – Всех женихов перепортил!

– Дык они в прошлом годе на медведя все вместе ходили. Перепились на праздник, похватали дубины и решили удаль свою показать! Медведь им и показал!..

– Не Большие Берёзищи, а какое-то Медведе-Покусаево! А хоть кто-то уцелел от него?

– Ха! Есть Терентий, Птичкин сын, его свахи всем суют! Дык он больно к медовухе пристастен. – тётка смешно сморщила нос. – Говорят, как дыхнул в лесу – даже медведь харю отворотил и за другими побёг!