Мощь Великая - страница 35

это знаю точно. Только не всем. Вот мне предыдущему не являлся, и явиться не мог, а мне теперешнему – с завидной регулярностью. Вот! Есть музыка настолько совершенная, что становиться очевидным – это есть Бог, растворившийся в собственном творении. Я очень теперь жалею, что не учили меня в детстве музыке… С другой стороны, у некоторых это обучение из-под палки отвращение вызывает к музыке на всю жизнь, а для меня музыка стала самой важной формой восприятия жизни… Вот так всё и поменялось. Постепенно, конечно… И знаешь, что самое интересное – помогло. Моя жизнь потихоньку наполнилась, личность расправилась, установился баланс какой-то, равновесие. Можно, наверное, даже сказать – гармония. Я чувствую, что начал нащупывать что-то настоящее. Понятно, что я в самом начале пути, и путь этот не совсем чёткий… но, по крайней мере, я в нужную сторону иду. И от осознания этого мне тепло и хорошо на душе. Теперь я просто не представляю, как я жил до этого в суете, без музыки и без Бога! Страшно становится, когда понимаешь, сколько времени прожил в холодном, чуждом мраке.

Павел замолчал, смотря сквозь стену на что-то далёкое.

Его взгляд, оживший было к концу диалога, снова потух.

Молчал с ним некоторое время и Коврин, пока не ощутил, что обстановка требует от него высказаться:

– Не могу сказать, что понимаю тебя. Честно. Это ненормально как-то, когда здоровый мужик репродуктивного возраста – и отшельником живёт.

– А что нормально-то? Что? Жить «как все» и этим себя успокаивать, говорить себе: «они так же живут» – и замазывать болячки косметикой, пока возможно. Жить, мучиться, понимать, что всё это не по тебе, и не найти силы выйти из ряда вон только потому, что все вокруг живут так же, – это по-твоему нормально?

Коврин не нашёлся, что ответить, и только многозначительно покрутил головой. Зайчиков же, отчаявшись дождаться ответа, продолжил:

– А по-моему, нормально, когда человек ищет свой путь – именно свой – находит его в конце концов и следует ему. И, заметь, я же не утверждаю, что всем подойдёт моя теперешняя жизнь, говорю только, что она подходит мне – и только.

Коврин взглянул Павлу в глаза и увидел в них такую гипогенную печаль, что тут же отвёл взгляд. Коврину стало не по себе из-за чувства сюрреалистичной неловкой брезгливости, похожего на то, которое возникает при общении с патологически отстающим в умственном развитии ребёнком.

– Ладно, Паш, пора мне… Завтра встреча с утра, а я сегодня поработать ещё хотел… Рад был повидаться…

Коврин встал и неловко, по стеночке стал продвигаться к выходу. Уже в дверях Зайчиков окликнул его:

– Лёш, а как ты-то? А то всё про меня, да про меня.

– Всё как у всех… – бросил Коврин, не обернувшись.

Придя домой, Коврин уложил продукты в холодильник, отметив, что теперь дом не вызывает такого отчуждения, как раньше, а на кухне стало даже уютно. Потом он забросил курицу вариться, налил себе кофе, нарезал бутербродов с колбасой и сыром и собрался было продолжить своё знакомство с трудами Крюкина, однако сосредоточиться на чтении долго не получалось – обуревали неприятные мысли. Во-первых, он не мог избавиться от неприятного послевкусия от встречи с Зайчиковым. Со старым товарищем явно творилось что-то не то. Во-вторых, журналистское расследование, похоже, обещало закончиться безрезультатно. «Тропа Йогина. Ом» из секты превращалась в обычную секцию йоги, коих по Москве сотни, а Саша чудным образом преобразовывался из узника беспощадной тоталитарной системы в продвинутого йогина. Конечно, не всё было потеряно, и надо было обязательно проверить всё до конца, разыскав некого дядю… Игната… Кстати, записка! Интересно, что этот гуру там написал. Конечно, он запретил подсматривать, но что случится, если он посмотрит? В любом случае, лучше обладать информацией, чем не обладать, – особенно, если дело касается журналистского расследования. Это профессиональный инстинкт, в конце концов, а не праздное любопытство. Коврин залез в карман джинсов и извлёк бумажку. Отложив сигарету, он обеими руками осторожно развернул её и обнаружил, что там ничего нет. Ровным счётом. Только разлинованный бумажный листочек с неровными оборванными краями. Что за шутки такие? Коврин даже хотел было выбросить бумажку, но затем сложил и убрал в карман, после чего, наконец, раскрыл заложенную авторучкой тетрадь. Пролистав несколько трудных для восприятия – на его взгляд – листов, Коврин остановился на странице с заглавием «Психокульты». В этом разделе Крюкин повествовал о своеобразных сектах на примере изученной лично им организации под названием Университет Познания, которая, для привлечения новых членов, в частности проводила курсы психологических тренингов под названием «Архитектор своего мира». По увещеванию членов Университета Познания тренинги эти должны были помочь людям добиться успеха в жизни, благодаря раскрытию и развитию доселе непознанных, но определённо существующих в каждом человеке способностей. В наше нелёгкое время всевластия гламура и респекта – наживка невероятно привлекательная. Коврин про себя отметил, что точно где-то слышал об этих курсах и даже была мысль узнать о них поподробнее, чтобы, возможно, воспользоваться, – но как-то забылось.