Чуть похуже слух был у моего дяди Ильи, поэтому приходилось кричать.
БЕС СТУКА
Я полностью согласен, что скорость стука выше скорости звука, но скорость света все равно больше и благороднее, чище как-то.
БЕС ПРАВИЛ
Вероятно, все же он, если учесть, куда умчалась гоголевская птица-тройка.
БЕС ГОЛОВЫ
Это была то ли весна, то ли осень – я сразу забывал название сезона, выглядывая в окно. Так как за окном, по всем признакам, было лето. И так продолжалось три недели. Но в этот день резко похолодало и я, выходя на осеннюю улицу, накинул куртку. Я собирался поехать в Москву без определенной цели. Собственно, я так всегда ездил в Москву, справедливо полагая, что цель найдет меня сама. Правда, в этот раз путь был близким – из Красногорска Московской области.
На завтра я был приглашен в гости к писателю Юрию Малееву. Поэтому накануне прочитал его рассказ «Укради мою голову» и еще раз быстро просмотрел его роман «Следуны», который я, два раза ошибке, в разговоре с ним назвал «Сандуны».
Малеев очень ценил свой роман, в отличие от меня, считавшего, что наиболее больших высот (или низин, как сказали бы недоброжелатели писателя) он достиг в своих рассказах.
Откровенно говоря, я считал Малеева не просто выдающимся, а уникальным в своем роде писателем. Очень многие писали о «том», «ином», «другом», но никто не писал как Малеев. Потому что Малеев не писал о «том» или «ином». Он писал об «этом», обыденном, что окружает каждого человека каждый день. Но писал «оттуда».
Я позвонил ему пару недель назад, и в результате нашего короткого разговора, он неожиданно пригласил меня в гости.
Но сегодня у меня было время, и я поехал прогуляться. Доехал на электричке до Тушино, сел в метро, вышел на Чистых прудах. Литровая фляга с водкой была при мне с Красногорска. Точнее, там был херес, разбавленный спиртом – оригинальный коктейль собственного изобретения. В другом кармане куртки лежала книга с моими стихами.
Я пошел на Мясницкую. Встретился там с Пушкиным. Мы поговорили с ним немного, после чего раскланялись. Иван Пушкин – знакомый журналист, пошел в одну сторону, а я было на все четыре, так как коктейль начал действовать весьма энергично, но вспомнил, что особо гулять не стоит – завтра к Малееву.
Сторон, все же, в этот день оказалось, если не четыре, то две – пусть не света, но медали. На одной было четко изображен мой целеустремленный профиль, направленный в сторону Красногорска, на второй – совсем другого человека, нетрезвого, привыкшего подкидывать монету, надеясь, что вместо орла или решки выпадет джек-пот. Но он не выпал и к станции «Тушино» я подъехал пьяным и опустошенным – не душевно, а карманно.
Решив напоследок зайти в летнее кафе, которое дорабатывало последние дни, я познакомился с очаровательной блондинкой-барвуменшей. Она налила мне водки в пластиковый стакан и дала тарелку с чебуреком.
Я сел за один из столиков. Кафе в этот уже поздний вечер было заполнено почти полностью. Моим соседом оказался мужчина только что вышедший из мест заключения. Звали его Сергей. Был он без денег. Вскоре мы стали пить и разговаривать. В кафе стоял гвалт, звучала музыка. Все это сдабривалось звуком проезжающих мимо автомобилей. Станция метро была через дорогу. Если пересечь ее и пойти налево, перейти железнодорожные пути, свернуть на тропинку, которая извилисто шла на запад через небольшую низину, то минут через двадцать можно было дойти до знакомого художника. Звали его Миша. Я смутно помнил, что познакомил меня с ним художник Бурдачев, участник знаменитой бульдозерной выставки времен Брежнева и покоренья Ангары. Кажется, Миша тоже принимал в ней участие.
