– Я… – удивленно начал тот, но Коля протестующе замотал головой, тем не менее, мужчина закончил, – я по приглашению.
– Мы уже и по приглашению не пускаем.
– Я Кондратенко, – заявил мужчина. И столько в его голосе было удивленного негодования, что Коля посмотрел на меня.
– Кондратенко? Проходите, – сказал я. Мужчина сделал шаг и тут я решил подстраховаться. Эта шапка меня сбивала. – А откуда вы?
– Откуда? – повторил за мной Коля, вновь преграждая дорогу мужчине.
– Из «Завтрашних дней», – с еще более удивленным негодованием сказал Кондратенко. Некий футуризм, прозвучавший в ответе, как нельзя подходил к музею Маяковского.
– Проходите.
Я знал, что у Дерюгина целая полоса в «Завтрашних днях».
– Там уже стол убрали, – сообщил, откуда-то возвратившийся Толя. В отличие от меня, Коля понял, о каком столе идет речь сразу. Он кивнул и приоткрыл входную дверь, за которой толпились неудачники, не успевшие вовремя купить билет на лекцию. Коля сообщил им, что пропустит еще десять человек – он посмотрел на Толю, тот кивнул и скрестил на груди руки, делая знак «все» – а также, что билет стоит двадцать пять тысяч рублей. Готовьте деньги без сдачи, добавил он. Через минуту у него в руках была пачка денег.
– Пить будешь? – поинтересовался Коля, пересчитывая деньги.
– Буду, – сказал я.
– Двести пятьдесят, – пересчитал он. – Что, будешь, говоришь? Пойдем тогда для начала за пивом сходим.
Мы пошли к киоскам, оставив Толю на дверях. Взяв вместо пива, нести которое нам показалось слишком громоздко, пару пузырей водки, и легкую закуску с запивкой, мы вернулись в музей, где нас ждал Толя. Рядом с ним стоял Трэш. О нем я почти ничего не знал, кроме того, что он время от времени пишет в журнал Паука Трубецкого «Железный угар».
– Будешь пить, Трэш? – спросил его Коля.
– Буду, – ответил тот.
Мы выпили, закусили, запили. Решили покурить. Во время курения возникло предложение поехать на Рублевку к Толе. Никто не отказался. Трэш лишь деланно смущенно заявил, что у него нет денег. У меня тоже с собой не оказалось, о чем я также заявил.
– Херня, деньги есть, – махнул рукой Коля.
Время от времени в фойе заходили из зала люди. Все жаловались на тесноту. Некоторым, знакомым, наливали. Толя сходил за третьей бутылкой. Появилась красавица Оля. Собственно, я во многом из-за нее появлялся в бункере НБП. Но никогда не делал попытки сблизиться с ней по-настоящему. Такое бывает.
В фойе находилось человек семь, когда в оставленную кем-то открытой дверь вошел мужичок лет пятидесяти. Не говоря ни слова, он направился в сторону зала. Коля его остановил, сказав при этом, что мест уже нет. Мужчина начал препираться. Делал он это весьма нервно. И вдруг, сделал совсем неожиданное – ударил Колю в лицо. Тот опешил. Все оторопели. В том числе, и сам мужик.
– Блядь, что мне с ним сделать?! – еще не совсем придя в себя, воскликнул Коля и посмотрел на нас. Красавица Оля сидела рядом со мной, ее плечи и руки были обнажены. Толя встал. Трэш нахмурился. Коля схватил мужика за отворот куртки и потащил к выходу. На улице дважды ударил того по голове. Мужик упал лицом в снег, точнее – в его обычное московское подобие.
Коля вернулся. На его кулаке была кровь. Я так понял – мужика. Мы только выпили по одной, как мужик появился вновь. Но не один. Вместе с ним были два милиционера, за плечами у каждого было по автомату.
– Вот этот меня избил! – закричал мужик. – А это его сообщники, – показал он пальцем на всех нас.
