Никаких афиш у музея Маяковского, извещающих о выступлении Дерюгина, не было. Несмотря на это, уже за час до начала лекции у дверей толпился народ. Человек двадцать. С некоторыми я обменялся рукопожатиями.
– Привет, Рома, – поздоровался я с руководителем группы «Накал факела». – Что, неужели тебя не пускают?
– Почему же? Я вышел покурить. Иди, тебя-то тоже пропустят свободно. Я. к тому же, почему здесь – не хочу, чтобы меня попросили что-нибудь сделать, будет неудобно отказываться.
– Тогда я тоже, пожалуй, покурю. А что сделать?
– Да что угодно. Мусор вынести, если есть. На сцене что-нибудь поставить, на входе постоять….
– Вход платный, конечно?
– Да, но своих так запускают. И специальных гостей. И прессу, конечно.
– Деньги на входе берут?
– Нет, как всегда – в холле. Там билеты продают. Все чин чинарем, как положено.
– А что за гости ожидаются?
– Черт его знает. Вить, кто должен быть, не знаешь? – обратился он к подошедшему парню.
– В смысле?
– Ну, из гостей?
– Не знаю.
– В общем, – сказал Рома, – всяких может подвалить немеренно. Дерюгин сейчас в истэблишмэнт рвется, так что состав может быть очень разнородным. От фашистских литераторов и художников, до либералов самого грязного пошиба. Летов может быть.
– Летов разве в Москве? – удивился я.
– Нет его в Москве. У него вообще запой, – сказал Витя. – Такой, в смысле, запой, – он щелкнул пальцем по горлу.
– Значит, я ошибся, – сказал Рома. – Милонов точно будет. Это понятно.
– А может, и не будет, – предположил я, продолжая абсурдистику, переходящую во фрикаделику.
– Может, и не будет, – согласился Роман.
– Лекция про что, вообще? – спросил я.
– Про Кали-югу, – сказал Витя….
На входе в помещение двое негостеприимного, спортивного вида ребят преградили мне дорогу. Я недоуменно посмотрел на них. Ни я, ни они не успели ничего сказать, как из глубины надвинулось что-то большое и пробасило:
– Здорово!
Казалось, стальные клещи сжали мою правую ладонь. Теперь дня два будет болеть, подумалось мне. Слава богу, что с завтрашнего дня я порно-звезда. В успехе своей кино-карьеры я не сомневался.
– Привет, – сказал я.
– На вечер пришел? – спросил меня Цемент, двухметровый культурист.
– Да.
– Друг, слышь, – почти умоляюще скривил свои лицевые, разработанные хуже всего, мышцы, Цемент. – Постой на входе, а? А то напряг вообще….
– А что делать-то надо?
– С шести до полседьмого запускать народ. Человек по десять, а потом по пять. Начало в семь будет, видимо.
– Не в полседьмого?
– Нет, наверное. Народу много будет, больше, чем рассчитывали.
– Понятно. А мне-то место останется?
– Специально для тебя оставлю, – неуклюже, но искренне улыбнулся Цемент.
– Ладно, постою, – внутренне чертыхаясь, согласился я.
– Хорошо, – обрадовался Цемент. – Вот познакомься, – он указал на ребят, тех самых, которые ранее преградили мне дорогу. – Коля и Толя. Они бы и сами без проблем справились, но они не всех знают.
Я разделся в гардеробе. Заглянул в зал. Он уже был достаточно полон. Да, это успех. Дерюгин явно на подъеме. Столько людей на лекции философа-традиционалиста. И ведь не презентация книги, наливать никто не будет.
Я вернулся к входу. Люди шли непрерывным потоком. В шесть появился Эрнст Милонов. Полседьмого мы окончательно перекрыли вход, сделав исключение для мужчины в большой песцовой шапке.
– Все-все, мужчина, – преградил ему путь Коля, – зал уже забит, люди в коридоре стоят, мест нет.
