Раз уж складывалось так, что «искре» моей жизни суждено было погаснуть, я счёл целесообразным провести остаток времени в том, что мне подарил тролль, как бы парадоксально это не звучало.
– Мне нужно остаться здесь, Кристенсон, поймите! – понятия не имею, зачем я взывал к этому человеку, наверно от того, что он был единственным существом, которое умудрилось познать оба моих «мира»
Кристенсон медленно встал с дивана, отведя взгляд в сторону. Он осмотрел комнату, в его взгляде угадывалась жалость, я лишь затруднялся сказать – что было её объектом.
– Я понимаю вас, Олег. Понимаю… – доктор тяжело вздохнул на последнем слове.
В этот момент мне вдруг захотелось прикоснуться к плечу моего гостя, чтобы так, издали и боязливо – ощутить материю реальности. Однако это выглядело бы неуместным жестом даже при той ситуации, в которой мы находились.
– Обещайте, что не расскажете об этом, – я обвёл взглядом пространство – не расскажете моему отцу!
Кристенсон, задержав взгляд на моем лице, поспешно кивнул.
– Разумеется, Олег. Это всё останется между нами. Никто об этом не узнает. Однако, я всё же попрошу вас попытаться быть благоразумным, и пожалуй…. осторожным!
Я кивнул доктору в ответ, а когда я присел на диван, я даже не посмотрел ему вслед. Кристенсон медленно, без единого звука, прошёл по коридору и вышел через парадную дверь. Я знал, что там, за дверью, начиналась всеобъемлющая пустота, и она словно поглотила доктора. На самом же деле, он удалился туда, где был мир, которому он принадлежал, и который стал мне столь ненавистен.
Опустошение, разраставшееся внутри меня в тот момент, нужно было остановить. Лучшим средством была новая надежда, она, как известно, латает дыры в самых безнадёжных «судёнышках веры, позволяя, со временем, штурмовать новые волны. В моём же случае имелась «роковая пробоина», пустившая под откос всё. Посему, я не видел никаких иных способов, кроме как вновь позволить себе уповать на иллюзии.
Столь тщательно созданный образ рушился с каждым мгновением, и я был там, в центре этого микроскопического «универса» Я поспешил откинуться на спинку дивана и сомкнуть веки. Так, позволив темноте поглотить себя, я ждал. Я ждал, что в какой-то момент я почувствую что-то, что подскажет мне – «момент пришёл», но этого не случилось. Вместо этого, я провалился в зыбучие пески сна.
Пробуждение пришло столь же внезапно, как и моё засыпание. Я лежал на диване в гостиной, свет был выключен, хотя мои глаза довольно быстро адаптировались к темноте и я мог с достаточной ясностью наблюдать объекты вокруг. Всё было на своих местах, более того, прислушавшись – я услышал как на кухне мерно отбивали секунды настенные часы, которые мы привезли с собой. Инна любила их ритм в те моменты, когда в воцарившейся тишине ей удавалось взяться за книгу.
«– Инна…» – подумал я, и в памяти тут же восстановилась цепь недавних событий.
Я встал с дивана и пошёл туда, где находилась наша спальня. На этом, непродолжительном пути, я оценивал состояние всего, что могло различить моё зрение. Не без облегчения я обнаружил, что всё выглядело в своём «первозданном» виде, и это означало, что моё подсознание восстановило едва не разрушившийся образ. Но впереди мне предстояло выяснить самую важную деталь.
Уже стоя у двери в спальню – я прислушался. С обратной стороны не доносилось ни звука. Я же ожидал услышать её мерное дыхание, но и этого не случилось.
