Мин Мэй села обратно. Она понимала, что это было слишком, но уж чересчур ярко сверкала Юми, того и гляди сгорит.
– Это все. Вы умный человек, я рада.
Рён прикусил губу. Бросил быстрый взгляд на директора. Узенькое лицо, вытянутое. Совсем как у Юми. Или Юми переняла ее черты.
Мин Мэй вздернула брови, заметив изучение.
– Простите, – поторопился сказать Рён и вышел из кабинета.
Весь горел, как факел, прижал к ушам ладони. Уронил руки, споткнувшись о прищур секретаря Пак. Находиться среди людей не мог, не сейчас. Ему нужно было успокоиться.
Мысль о раковине и воде отмел сразу, в тех местах происходила нескончаемая текучка, поэтому по лестнице поднялся выше, на крышу. Открыл дверь, зажмурился от ударившего в глаза солнца. Сделал шаг, другой. Различил шепот. Потом что-то вроде причмоков. Снова шепот. Что-то о коте.
– Есть кто-нибудь? – крикнул вдаль. Звуки прекратились. – О Господи… – Не жаждал узнавать, кто и чем тут занимался. – Я ушел! Продолжайте, пожалуйста!
И преувеличенно громко закрыл дверь. Все-таки раковина и вода.
В отделе по возвращении не оказалось половины состава.
– Жарко, – объяснил свой мокрый вид. Джион поднял глаза, опустил их. Видно было по нему, что не в духе. Джи Су увлеченно тыкал в телефон, пользуясь свободной минуткой.
– Секретарь Пак, – сказал так многозначительно, будто Рён должен был сразу прозреть.
– И что? – не понял Рён. Ши Ву закатил глаза. Джион сполз по стулу еще ниже и воткнул в уши наушники.
Вернувшись, начальник Чхон глянул на Рёна так, будто готов был его придушить, и только разница в весе его останавливала.
– Вот! – уронил перед ним на стол папку толщиной с кулак. – Изучи, и жду предложений по опорам. Не тяни, завтра-послезавтра чтобы было готово.
– Да, сонбэним, – обреченно ответил Рён. И кто только его дергал за язык по поводу кино; минус три часа времени.
– Юми телефон обрывает. Но есть еще ее мать.
– Отстань.
– Все отлично, только нужно чуть ускориться.
– Утихни.
– Понятно, что сложно, но дочка вряд ли сорвется. Берись за мать. Ей без конца названивает кто-то, цветы эти по всему этажу… Как бы не увели…
– Заткнись, хён! – заорал Рён, приходя в бешенство. – Заткнись, понял? Со своими инструкциями и советами! Не могу избавиться от чувства, что живу в каком-то публичном доме, а ты – мой сутенер! С утра до вечера одно и то же… Только и думаешь, как бы выгоднее предложить меня. Исчезни!
Рён вскочил с кровати, зло рванул с себя застиранную майку, в которой спал. Разорвал, порезал нитками плечо. Зашипел. Джион наблюдал за актом агрессии, стоя на пороге.
– И куда ты?
– Не твое дело, – огрызнулся Рён. Зашвырнув в стену майку, ставшую уже тряпкой, натянул на себя свободный джемпер, джинсы. – Цветы, черт… Уйди с дороги!
Джион покачал головой. Начал волноваться, переступил так, чтобы закрыть проем.
– Не дури. Ночь. Темнотища, пьяные люди ходят. Беспомощные, заметь, а у тебя такой вид, что зашибешь кого-нибудь. Не хочу тебя искать в полицейском участке.
Плечо болело, подстегивая раздражение; Рён отпихнул Джиона с дороги и тот отлетел к стене. Набычился, оттолкнулся спиной, сжал кулаки.
– Предупреждаю…
Рён молча двигался к двери. Сунул ноги в кроссовки.
Завязывая шнурки, не ожидал, что на него запрыгнут сверху. Ткнулся подбородком в коврик, ободрал кожу. Растянулись оба.
– Слезь, – голос Рёна прозвучал почти мертво. – Я ударю. Я не шучу.
Джион придавил товарища сильнее. Прощупывал решимость? Не хотел отпускать, беспокоился? Разбираться Рён не стал. Оттолкнувшись руками, скинул Джиона, всадил ему локтем в живот и перевернулся сам. Сесть не успел, в лицо влетел кулак. Зацепил губу, потеплело. Резь пришла позже.
