– Я никого не бил, – быстро сказал.
Мин Мэй украдкой рассматривала Ёна. Это, кстати, была проблема – пройти ночью по улицам было невозможно, уже столько побитых и покалеченных отвозилось в больницы, что давно бросила смотреть новости. И дети попадались, из-за чего могла довести себя до истерики.
Села напротив мальчика.
– Ён, – сказала. – Ты уже не маленький, я не могу тебя кормить. Может, ты все же сам?
Ён медленно вытащил на свет одну руку. Одни пальцы, скорее, так натянул манжет рукава. Добрался до палочек, потянул их на себя, уложил в ладони. И опять замер, не решаясь нарушить красоту перед собой. Только раздувались ноздри, втягивая запахи.
Боялся. Нервничал. Не мог понять, откуда это все и что с него потребуют за заботу. Мин Мэй понаблюдала немного за тем, кого привела в дом.
– Я скоро стану мамой, – негромко проговорила. Ён неловко кивнул, он заметил. – И отношение к детям у меня особое. Понимаешь? Не могу допустить, чтобы ты в таком виде, голодный и замерзший, шел туда, где тебя ждут. Наверное, те люди находятся далеко, поэтому поешь, согрейся. Потом только иди. Хорошо?
Мальчик неуверенно кивнул и сжал в пальцах палочки. Ногти посинели, а Мин Мэй почти расслышала хруст суставов.
– Ешь, – сказала как можно мягче. Глаза скользили по влажным волосам, которые Ён то и дело заправлял за уши. – Хочешь, я тебя подстригу немного? Чтобы не мешались волосы?
Не давала покоя мысль, откуда он, этот Ён, без фамилии, телефона и с именем, вызывающим только недоумение. Может, поругался с родителями, хотя покидать при этом дом было крайне глупо. Но… Дети есть дети. Сбегать от взрослых заложено в них с рождения.
А, может, она чересчур доверчивая и приютила малолетнего преступника, который перед этим обокрал какого-нибудь добропорядочного старичка, старушку, а, поняв, что попался, притворился несчастным. Ведь… Дети есть дети, искусство водить всех за нос заложено в них с рождения.
Ён все же поел, выпил горячий чай. И кеды ему оказались впору, потому как его собственная обувь была ему велика. Оцепенело высидев, пока на царапину на щеке клеился пластырь и мазалась ранка на губе чем-то остро пахнущим, Ён попытался отказаться от куртки. От обуви. Принялся заверять, что костюма ему достаточно, да и на улице тепло еще. Обещал вернуть, на что Мин Мэй только улыбнулась.
– Подарки не возвращают, – сказала и натянула ему на плечи куртку. – Все. Она теперь твоя. Если хочешь, я постираю и починю твою одежду, а ты заберешь.
Следующую неделю Мин Мэй следила за новостями, читала местные чаты, осторожно узнавала у Ен Хо о соседских детях. Пристала к ее сынишке, выясняя, не учится ли Ён в его школе, однако тот выложил столько информации об учениках средней школы, что Мин Мэй попросту в них запуталась.
Ён нигде не засветился. Никого не ограбили, не убили и даже случайно не толкнули в их деревне. Сихва цвела и благоухала последними теплыми деньками, радуя и жителей, и туристов. Ли Чи Дук, муж Ен Хо, завалил свою лавку уловом, и они с Ен Хо целыми днями пропадали на рынке. Мин Мэй окончательно переквалифицировалась в няню и приглядывала за маленьким Ли Юонгом. Сгибаться над тазами на причале становилось сложно, поэтому за возможность заработать таким образом Мин Мэй была очень благодарна. Несколько раз заглянула на сайты университетов посмотреть стоимость обучения. И что представляет собой сунын
