В общем, тащиться в айханскую глушь пришлось принцу. Ненавидели его не столь сильно, а проще говоря, откровенно не воспринимали всерьез. Впрочем, ничего удивительного: как еще относиться к двадцатилетнему принцу, при котором до сих пор состоит регент? Спасибо отцу, убитому в битве за столицу, который перед смертью повелел, чтобы его сын принял трон только в день полного совершеннолетия. Ну что ж, ему вообще много за что спасибо…
Всю дорогу до герцогского замка Альвир чувствовал себя натянутой арбалетной тетивой: не приведи небо ляпнуть что-то не то, посмотреть не так… Одни и те же разговоры и доводы, старательно переливаемые из пустого в порожнее и обратно, вежливые поклоны, тошнотворно фальшивые улыбки… Прямолинейной натуре эверранского принца все это претило до одури, но куда денешься?.. К счастью, долго здесь торчать не требовалось, и он, подписав некоторые бумаги, сослался на неотложные дела в столице.
Стоило покинуть замок, как снова потянулись цепи обшарпанных, умирающих деревень вдоль старого тракта. Смотреть на это было невыносимо, а стоило вспомнить, кому некогда великая держава обязана таким упадком, как хотелось и вовсе провалиться в пекло, а то и глубже. В довершение, когда почти уже достигли дионской границы, наткнулись на цепочку каторжников, конвоируемых к Пограничным горам, и на душе стало еще отвратней. Взгляд скользил по измотанным, озлобленным лицам преступников, а в голове дребезжала мысль, что не от хорошей жизни эти люди пошли на разбой и убийства. Нет, их это ни в коей мере не оправдывало: они совершили преступления и должны быть наказаны, иначе никак… Но фениксовы перья, это не только их вина, но и его, Пиара Нейда. И как исправить все это, принц не знал.
А потом взгляд наткнулся на человека, разительно отличавшегося от прочих осужденных. Тощий мальчишка, шедший ближе к концу цепи, вообще ни на кого не был похож, а уж на преступника, приговоренного к каторге, тем более. Веселые, слегка прищуренные глаза не выражали ни ненависти, ни страха, ни обреченности. Живые и яркие, они смотрелись на изможденной физиономии дико и неуместно. Парень с нескрываемым любопытством рассматривал Пиара и его людей, а поймав взгляд принца, ухмыльнулся уголком растресканных губ не то насмешливо, не то понимающе…
И будущий король Эверрана, не выдержав, отвел глаза, за что возненавидел себя окончательно. Какой бы сволочью ни был дядя, его хотя бы хватает на то, чтобы смотреть в лицо своей вине. Альвир и того не смог.
Из общего зала донесся дружный хохот – гвардейцы, сопровождавшие принца, что-то оживленно обсуждали. Честно говоря, он с радостью спустился бы вниз и присоединился к общей беседе, но это было бы нечестно: Лиар не сомневался, что стоит ему появиться, как парни разом притихнут, спрячутся за вежливо-почтительными масками. Так бывало везде, где появлялся эверранский принц. Нет, портить ребятам пьянку не хотелось, да и самому смотреть на постные, учтивые лица – какое удовольствие?.. Он долил себе скверного вина и залпом выпил, надеясь смыть с души неприятный осадок, оставленный этой поездкой. Ладно, в конце концов, скоро он будет дома, можно на денек плюнуть на все и свалить куда-нибудь. Вытащить Вальда на охоту, провести большую тренировку, утянуться хоть в патруль, хоть в бордель – без разницы! Лишь бы ненадолго забыть про всю эту грязь…
