— Скорее, извиниться.
«Да что он такое несет?!», — взорвалась-таки я, правда про себя. Но снаружи была собрана, мило кивнув:
— Простите, такого больше никогда не повторится.
Мне показалось, что пытка кончилась, но — нет. Дверь по-прежнему оказалась заперта, заставляя снова посмотреть мужчине в глаза:
— Повторится. Если я прикажу. И вообще, впредь ваша главная обязанность: мне угождать. Вам понятно?
Было что-то двоякое в его словах, словно с подтекстом. Но я слишком хорошо знала нашего босса и ни о каких пошлостях даже думать не могла. Скорее в моей голове крутились фантазии, как тот заставляет днями и ночами напролет чистить его ботинки, гладить трусы с носками и перебирать тонны старых отчетов.
— Есть! — не удержавшись, я отдала честь Соболеву, потому что звучал он совсем, как генерал в армии.
Одобрительно хмыкнув, Николай Александрович соизволил открыть для меня дверь, и я-таки села в его пафосный телесный салон, пахнущий дорогим парфюмом и натуральной кожей. В пути он был немногословен, а я, спустя двадцать минут, собралась с мыслями чтобы поблагодарить его.
— Николай Александрович, — краснея и бледнея, старалась смотреть куда угодно, только не на мужчину, — то, что вы сделали ради меня…
— Тут ты ни при чем. Это профилактическая мера. В коллективе есть только один лидер — непосредственный начальник. Бухгалтер слишком много на себя берет, — слишком уж заучено и деланно непринужденно произнес Соболев.
Удивленно переведя взгляд на автомобильное зеркало, поймала странный взгляд босса, расшифровать который не смогла.
— Странно, — с прищуром, подозрительно прошептала, — я ведь не сказала вам, за что благодарю…
Соболев хмыкнул:
— Очевидно.
— Нет, — настаивала на своем я. — Хотела выразить благодарность за повышение. Вот и все.
Наши взгляды схлестнулись, и в этот раз уступать я не собиралась. Для меня было очевидно, что мужчина решил спасти меня от нападок коллег. Что, спрашивается, в этом плохого? Или он был не готов разрушить свой образ «чистого зла»?
— Пожалуйста, — внезапно его ответ прозвучал без издевок, призывов к конфликту и сарказма. Я растерялась, сведя брови на переносице, а тот вернулся к дороге.
Всю дорогу на моих коленях стояла коробка с вещами. Разместить их рядом с собой не решилась. Мало ли, может это тоже нарушение субординации…
— Оставляй их здесь, — словно читая мои мысли, произнес Николай Александрович. — В ресторане они тебе не понадобятся.
— В ресторане?! — словно ошпаренная, вспыхнула я, оглядываясь по сторонам в изумлении. И, действительно, Соболев умело парковался у самого пафосного заведения столицы «Изумруды».
— Именно, Виктория, — хитро улыбнувшись, Соболев подмигнул мне через зеркало. Довольный тем, что таки вывел меня из душевного равновесия, обошел авто и даже открыл дверь. Только не ради того, чтобы галантно подать ручку, а чтобы буквально вытянуть на улицу со всей силы. — Быстрее! Нас ждет серьезный человек. Я не могу тут ждать час, пока вы наморгаетесь своими длинными ресницами.
Чудом мне удалось не приземлиться носом об асфальт. Расправив плечи, я вынужденно потопала вслед за Соболевым прямиком в «Изумруды». Внутри нас встретили лаконично одетые официанты в белую выглаженную блузу и симпатичные черные брюки. Я, в своем черном платье из масс-маркета, была «белой вороной».
— Почему вы не предупредили, куда мы идем? — тихо прошипела я начальнику, пока тот активно здоровался со всеми по пути. От официантов до гостей.
