— Здесь по закону жанра я должен поиграть мышцой и посочувствовать, — Ник переходит на суфлерский шепот, — и сказать что-то вроде «ты правильно не рассчитываешь сегодня выспаться, крошка».
— Прекрати, — я тихонько хныкаю, вместо того, чтобы засмеяться, — будешь меня смешить, и я разбужу плюшку…
— Согласен, нельзя допустить такого преступления, — хмыкает Ник и милосердно дарует мне тишину. И правильно — не хочу отвлекать его от дороги. И чувствовать себя преступницей тоже не хочу. Но чувствую.
Ну, почему, почему приснился мне не он? Насколько все было бы приемлемей и лучше… А так — я с трудом подавила в себе желание увернуться от его руки, когда он приветственно меня обнял. Так накрепко ощущала, что не заслуживаю таких знаков внимания — что было даже желание все переиграть и отказаться от этих выходных.
Но, ну уж нет.
Я не позволю Ветрову даже из моего подсознательного меня достать.
Я не успеваю даже задремать, хотя молчащий Ник явно ожидает от меня этого. У него звонит телефон, закрепленный в держателе. И фамилия абонента заставляет напрячься даже меня, хотя звонят как раз не мне.
— Доброе вам утро, Эдуард Александрович, — деловито и бодро произносит он, дождавшись, когда сработает автоответ на его гарнитуре.
Дальше он в основном слушает, давая краткие ответы. В основном отрицательные.
Нет, он не может сегодня выйти на сверхурочную встречу. И завтра тоже. Он вообще сегодня не в Москве и даже не в пригородах.
Где?
Тут следует подробный адрес конного лагеря, с явной надеждой, что Козырь оценит дальность залета и отложит свои срочные задания на потом.
А потом у Ника замирает лицо. И пальцы на руле крепче стискиваются.
Я помалкиваю, жду, пока он договорит — завершение разговора у Ника больше похоже на принятие неизбежного. При чем по тону, а не по словам.
«Да, хорошо, Эдуард Александрович, я вас понял, до встречи».
— Что-то случилось? — спрашиваю я, потому что меня все это страшно напрягает.
Ник плотно сжимает губы, косится на Маруську, явно подавляя в себе какое-то крепкое выражение.
— Такахеда, — кратко произносит он так, что фамилия вдруг становится лютым ругательством, — у него там какая-то идея, нужно срочно её обсудить. Срочно! Очень срочно. Козырь же почему-то этому подмахивает. Нет, я понимаю, инвестиции мы получили очень пристойные, но не настолько же, чтобы бегать вокруг этого… Ютаки. Хотя гендиректор всегда прав, и ты этого не слышала.
— И тебе нужно будет уехать? — тихо спрашиваю я, уже до ответа начиная испытывать смутное разочарование. Мне сейчас отсутствие этого мужчины рядом категорически противопоказано. А вдруг я сойду с ума и вечером наберу Ветрова и буду ему в трубку рыдать? Я шучу, конечно, но как известно, в каждой шутке…
Не хватало мне еще одного сна в компании Ветрова. Нет уж. Я хочу, чтобы у меня были крепкие объятия, в которых от этой гадости можно спрятаться.
— Ну уж нет, — недовольно бурчит Ник, раздраженно хмурясь, — я имею право отказаться от таких вот внезапных мероприятий. Я и отказался.
Отважный портняжка. А мне бы решимости не хватило.
— И все хорошо? — на всякий случай переспрашиваю я.
— Ну, как сказать, — Ник невесело ухмыляется, — Козырь приедет к нам сам, сегодня вечером. В компании Ютаки и пары его людей. Устроят переговоры завтра, а после и отдохнут заодно «на природе»…
— Ой…
Интимность наших выходных вдруг начинает разгораться и потрескивать в синем пламени.
