Открываем дверь и просачиваемся внутрь. Влад снимает сигнализацию, а я задергиваю жалюзи, чтобы никто не увидел даже наших теней.
Мы находимся в темноте, освещаемой только светом фонаря с улицы. Бывший муж опускается на стул для посетителей и жестом указывает мне на кресло начальника (ну, то есть мое кресло). Ага, спасибо, добрый человек.
— А сколько ждать? — шепчу.
— Ну, давай часик, ради приличия выждем, и пойдем, — пожимает он плечами. — Я сегодня для подогрева сплетен несколько раз обмолвился о недопустимости кражи информации и о том, что жуткая кара настигнет нарушителей. Разумеется, без имен! Но если среди присутствующих был тот человек — он понял, как я взбешен. Ты в шаге от увольнения, заяц.
— Ты ещё скажи, что возможность работать я должна заслужить, — хмыкаю всё так же шепотом. — Как мне загладить свою вину, босс?
— Ну, для начала можешь носить мне кофе по утрам. В нижнем белье, допустим.
М-м-м, так это же прямо как мечтала Оля. Дословно практически. Точно подруга не пропадет, она интуитивно догадывается, чего хотят деловые мужчины.
— Ничего страшного, если я надену нижнее белье поверх брючного костюма?
— Нет, мы так не договаривались.
— Мы вообще никак не договаривались, — кресло скрипит от любого движения, и я встаю, иду в угол кабинета и беззастенчиво плюхаюсь прямо на пол, чтобы не выдать нас раньше времени.
Надеюсь, уборщица хорошо выполняет свою работу, и я не утону в пыли.
Давыдов усаживается рядом, вытягивает ноги в идеально наглаженных брюках, расслабляет тугой галстук.
— Ты хорошо выглядишь, Сергеенко.
— Конкретно сейчас? — уточняю. — На полу?
— Нет, вообще. Да-да, я помню, мы не обсуждаем личное, но считай это комплиментом начальника, а не мужчины. Ты правильно одеваешься, ты умеешь себя подать. У тебя большое будущее.
— Угу, большое будущее, — повторяю со скепсисом. — Я с отделом до сих пор не могу найти общий язык. Меня в штыки воспринимают, а каждая просьба у некоторых вызывает истерику. Прикинь? Я этой заместительнице, Валентине Дмитриевне, говорю: «Узнайте у логистов про поставки», а у неё слезы на глазах выступают. Её якобы заставляют. Вот какой из меня руководитель?
— Нормальный, прекрати забивать голову всякой чушью, — ладонь Влада находит мою и ободряюще сжимает, тотчас отпустив. — Валентина на это место всегда метила. Она и про бывшего главбуха сплетни распускала, а ты, молодая, красивая, её вообще из состояния равновесия вывела. Надоест — увольняй. Сократим её должность, и дело с концом. Почему какая-то древняя змея заставляет тебя усомниться в собственных возможностях?
Мои губы расплываются в улыбке. Он говорит это так спокойно, взвешенно, что не возникает сомнений: всё будет хорошо. Пока меня прикрывает Владислав Евгеньевич — мне нечего опасаться. Давыдов умеет источать флюиды уверенности.
Он всегда был такой. Когда я дрожала перед экзаменами, он поддерживал меня сообщениями. Когда шла на первое в своей жизни собеседование — по телефону уверял, что всё получится. Получилось, кстати. Я в итоге туда и устроилась.
Раньше эти вещи казались мне самим собой разумеющимся, но теперь они вспоминаются с теплом.
Может быть, Давыдов не был рядом, но он умел защитить меня даже вдалеке.
Он сидит так близко, и мой уставший от недосыпа и переживаний мозг не придумывает ничего лучше, чем положить ему на плечо мою же голову. Я понимаю свою оплошность слишком поздно и тотчас отдергиваюсь, но Влад резко поворачивается. Он берет моё лицо в ладони и долго изучает сквозь кромешную тьму.
