— Я еду к Давиду. Там нас искать не будут.
А он вдруг открыл окно и выбросил мобильный.
— Что ты делаешь?! — вскричала я, сбрасывая скорость.
— Газуй давай! Тут нет камер, — спокойно закрыл он окно. — Я выбросил свой мобильный. Твой пока оставим.
Я глубоко вздохнула, стиснув зубы, и прибавила скорости.
В произошедшее верилось слабо. Сначала я совершаю преступление, потом становлюсь свидетелем другого и заложницей обстоятельств и своего пациента. А еще сердце… Оно скакало в груди, сбивало дыхание и вызывало тревогу за того, кому я его отдала. Только сейчас подумала, что, наверное, для меня это было единственным вариантом — всучить свое сердце едва ли не насильно во временное пользование. По-другому и быть не могло.
— Ладно, поедем к Давиду, — согласился Стас.
— Тебе плохо? — глянула на него встревожено.
— Ива, я с пулей в плече после операции на сердце, — усмехнулся Стас устало. — Мне не может быть хорошо.
— Держись. Мне тебя еще оперировать сегодня.
— Надеюсь, у Горького в доме есть, чем напиться, — пробормотал он еле слышно.
***
25. 24
***
Когда адреналин схлынул, стало нехорошо. Мне показалось, я даже отключился, а потом почувствовал, как Ива меня трясет.
— Стас… Стас, не отключайся… — Ее голос дрожал. И это вытолкнуло меня из полудремы.
— Я силы экономлю, — прорычал и едва не выпал из дверей ей в руки.
— Черт! — Она подхватила меня под руку, и та отдала болью, от которой едва не отнялась половина тела.
Я скрипнул зубами, сдерживая стон и огляделся. Кладбище? Или у меня уже предсмертные глюки?
— Горький живет на кладбище? — проморгался я, оглядываясь.
— Да, — отстраненно ответила Ива, явно оценивая, могу я стоять или отходить ей не стоит.
— Я в норме, — огрызнулся и направился к калитке. — Ну и дыра…
Тут пахло сыростью, прелой листвой и немного дымом. С кладбища наползал туман, подбираясь к машине и сочась через деревянный забор.
— Это место неплохо подойдет для твоего плана, насколько я его вообще понимаю, — донеслось до меня раздраженное. Хлопнули двери — в тишине вышло оглушительно.
— Мне кажется, или ты не одобряешь мой план? — проследил я за ней хмуро, когда она обошла меня и опустилась на коленки перед калиткой. — Что ты делаешь?
— Ищу ключи…
— Откуда ты знаешь, где ключи?..
Но ведьма не снизошла до ответа. Ключи она действительно нашла, открыла калитку и посторонилась. За дверью виднелась вымощенная дорожка к мрачному дому. Ну просто как в фильме ужасов.
— Только не говори, что мы сейчас должны разделиться…
— Не думаю, что ты в состоянии сейчас на такие маневры. — Наверняка, закатила глаза, а я запоминал это все, чтобы предъявить счет. Хорошо отвлекало от боли.
Значит, в то, что ей надо уносить ноги от киллеров, она не верит. И считает, что у меня паранойя, а ей нужно позвонить Горькому, вызвать бригаду и, наверное, для полного счастья еще и Игорю нажаловаться.
В доме, вопреки ожиданиям, оказалось очень неплохо. Современный ремонт от порога, и никаких трупов, паутины и битых окон на полу.
— А Горький — любитель нагнать драматизма…
Ива уверенно прошла по коридору и скрылась в какой-то комнате. И снова меня это задело — откуда женщина может знать, где у мужика ключи хранятся, и в какой стороне нужное ей место в доме?
— А я смотрю, у тебя богатый опыт любовных похождений. — Комната оказалась кухней. Я прошел в нее, стараясь держаться поближе к стенке. — Горький? Правда?
