Ива даже не глянула на меня. Над кухонным столом горела лампа, а ведьма выворачивала все из своего узла, остервенело в нем шарясь и раскладывая необходимое.
— Раздевайся, — приказала нервно.
Бесило. То, что она не считает, что должна мне что-то объяснять, и продолжает командовать. В груди набухала жгучая злость, неплохо обезболивая.
— Раздевайся! — повторила она с нажимом и направилась к раковине.
А хороший стимул не попадаться больше под пулевые! Заколебало быть ее пациентом! Я попробовал потянуть футболку через голову, но по итогу разорвал ее на части и стянул с себя ошметки. Все равно запах бесил…
— Садись, — поставила она мне стул. — Постарайся не потерять сознание.
— Да раз плюнуть, — огрызнулся я, усаживаясь к ней спиной. — Может, мне лучше сразу лечь на пол?
— Держись за спинку стула.
— Грызть можно?
— Не стоит портить мебель.
— Тут есть алкоголь?
Я уложил голову лбом на руки, а Ива, судя по звуку, открыла попеременно несколько шкафов и вскоре поставила передо мной бутылку виски.
— Ты меня совсем ни во что не ставишь? — усмехнулся я. — Из горла? Правда?
— Князев! Заколебал уже манерничать! — вспылила она, но вскоре рядом с бутылкой встал стакан.
— Вот так бы и сразу. — Я занял руки откупориванием бутылки. Принюхался, глянул на этикетку, одобрительно хмыкнул. В этот момент Ива плеснула чем-то на рану, и я едва не выронил бутылку, ругнувшись через стиснутые зубы. — Я еще не обезболил!
— Ты не хуже меня знаешь, что это не сильно тебе поможет, — ворчала она, сосредоточенно прощупывая спину вокруг.
— Может, оставить пулю?
— И сколько ты себе такого оставил?
— Вроде, ни одной. Но знаю, что заживает…
И я пригубил виски из бокала. Мда, никогда еще у меня не было к алкоголю такого аккомпанемента.
— Терпи, — скомандовала ведьма, и я вцепился в стул, пытаясь не раскрошить зубы.
Тело взмокло так, будто она меня из ведра облила. Затошнило. Я нашел мутным взглядом бокал и опрокинул в горло все его содержимое.
— Стас, еще потерпи…
— О, ты сжалилась, или мне кажется? — Злость на нее обезболивала немного лучше, чем виски. В этом я утвердился. А агрессия — и того лучше. — Холодная ледяная сука ты, Ива!
Она не осталась в долгу, ковырнув меня по ощущениям раскаленным прутом. Я взвыл, стискивая пальцы до боли и почти не услышал, как в раковине звякнул металл.
26. 25
— Молодец, — хрипло похвалила она и, видимо, залила рану антисептиком… а я оставил на стуле глубокие борозды от когтей, зарычав от боли. Только ведьма вдруг вцепилась мне в плечо и коротко сжала: — Тише-тише, все уже позади…
Я опешил от ее внезапного порыва. Чувствовал, как тряслись ее руки и как подозрительно шмыгает она сама.
— Что с тобой? — просипел, пытаясь оглянуться. — Ива?
— Не дергайся! — прошипела она дикой кошкой. — Повязку осталось наложить!
Я шумно втянул воздух, буравя мрачным взглядом бутылку на столе. Кухня наполнилась моим тяжелым дыханием и ее частыми всхлипами.
— Налей мне виски, — приказала она.
Не попросила, а именно приказала.
— Я тебе не ассистент в операционной, — прорычал, смаргивая пелену в глазах.
Послышался презрительный смешок.
— Вот же я дура… — завибрировал ее голос от начинавшейся истерики. Ива принялась скидывать медицинский мусор в ведро, и по нервам забарабанило глухими методичными ударами. — Какого черта тут только делаю?! Не надо было тебя слушать! И пулю вытащить нормально в операционной, и Горького дождаться в больнице!
