Пицца удалась. Муж, правда, с подозрением спросил: «А что это там такое под майонезом?» Но я честно ответила: «Кетчуп». И коварно парировала:
– Когда тебе уже аванс дадут?
– Аванс всегда по пятым числам. Уж могла бы за столько лет выучить. А что?
– Денег очень хочется.
Муж решительно отодвигает недоеденную пиццу и декламирует «с выражением»:
«Отчего Кощей бессмертный
Просто сказочно богат?
Оттого, что он бездетный
И к тому же не женат.
Эти дочки и сыночки
Деньги вытащат из бочки:
То конфеты, то наряд —
Вмиг папашу разорят!»
Мы с дочкой возмущенно сопим. Да, дети, конечно, заставляют тратиться и тратиться. Но ведь и «прибыль» от них имеется! Не говоря уже о таких трудно обсчитываемых вещах, как любовь, радость, смех, есть еще и материнский капитал, и старость на попечении отпрысков, и тот самый пресловутый стакан воды…
– А я вот вчера детские получила…
– Две тысячи? – снисходительно спрашивает муж.
– И вовсе не две, а три! Почти.
Переводить детей в товарно-денежную форму очень сложно. Это как рискованные инвестиции – можешь остаться без штанов и с ощущением всемирного поражения, а можешь обрести статус миллионера. И заметьте, слова «как повезет» здесь неуместны – здесь многое, очень многое зависит от субъекта. Солидные бизнесмены-инвесторы со мной согласятся! Не воля случая, а усилия личности и тонкая интуиция – вот что определяет конечный итог операций.
– Раз это мои деньги, то я могу купить на них, что хочу? – интересуется Майка.
– Э-э-э…
Мы с мужем переглядываемся. Раньше родители боялись вопроса «Откуда берутся дети?», сегодня такой острой темой стали деньги.
– Знаешь, – издалека начинает Леша, – в Германии есть специальный закон, регламентирующий выплату карманных денег. Ребенок там должен получать 80 центов в неделю, и, если родители нарушают закон, их дети вправе подать жалобу. В возрасте 8‒10 лет немецким и английским детям рассказывают, как работает банковская система, обучая их оперировать личными деньгами точно так же, как чистить зубы или кататься на велосипеде. Если ребенок делает накопления, чтобы купить дорогую игрушку, это приветствуется и всячески поощряется. Европейские дети легко могут найти работу, которая, с одной стороны, не будет для них обременительна, а с другой – даст возможность заработка: доставка пиццы, подстригание газонов, продажа печенья.
– Я буду печенье продавать, – решает Майя. – А когда ты дашь мне мои деньги?
– Потом.
– Ладно.
Майя легко переключается и убегает в комнату, а мы остаемся наедине с остатками остывающей пиццы. Очень хочется, чтобы моя дочь была рачительной хозяйкой и чтобы у нее всего было в изобилии. Но что-то подсказывает мне, что монетки будут просачиваться сквозь ее хорошенькие ладошки довольно быстро.
– Почему она все время спрашивает «Сколько это стоит?» – шепотом жалуюсь я. – Меня в ее возрасте это совершенно не интересовало.
– Тебя и сейчас не очень, – также шепотом отвечает муж. – Ты прямо образец совка: говорить о деньгах неприлично, думать о том, как их заработать побольше, стыдно, а обсуждать финансовые вопросы недостойно культурного человека.
Это была возмутительная неправда. Настолько неправильная, что я ненадолго потеряла дар речи. Никак не ожидала, что профессор литературы уподобится сантехнику. Один наш знакомый специалист, приходя устранить засоры, любил поговорить на тему «унитаз – лицо женщины». Мол, ничто лучше не характеризует хозяйку и ее внутренний облик, чем состояние белого друга. И Леша туда же – со своим «образцом совка». Что он хотел этим сказать? Что мне можно доверить только примитивную уборку – веник и совок? Даже пылесос уже не для меня?
