В помещении суда повисла гробовая тишина.
– Меня, как вашего декана выбрали оповестить вас. Что если за вами будет признано хоть одно обвинение, то вы будете тут же отчислены по установленной процедуре. – Фигнер поглядел на Стэнли и Майка. – Вы лишаетесь звания курсанта. Ваши удостоверения штурманов будут отозваны, а лицензия на управление космическими транспортными средствами подписана не будет…
Что ещё хотел сказать декан, никто никогда не узнает, так как его последние слова потонули в гневных выкриках аудитории.
На следующее утро Ланс встретил их на выходе управления и повёз на станцию.
– Я сделать ничего не могу. Извините. – Оправдывался он почти всю дорогу. – Устав очень прост, и придраться не к чему. Представитель курсантского комитета, кажется ваш друг, дождался вчера Немзии и попытался уговорить его отменить приговор, но тот с глазу на глаз выразился в том духе, что вас так решили наказать всё равно. Кто-то в академии предложил такое решение проблемы, и комиссия от них отстала. Роль прокурора сводилась всего лишь к пусканию пыли в глаза журналистов и доказательства любого вашего проступка. Честно говоря, если судить по вашему уставу, то там могут отчислить даже за косой взгляд на преподавателя!
– С этим нам и приходилось жить. – Ответил Майк. – Нам ещё нужно заплатить штраф?
– Нет, вчера деньги внесли ваши товарищи.
Солнечные лучи слепили в глаза, когда они проезжали через перекрёстки. Стены небоскрёбов делового центра неудержимо вздымались ввысь, туда, куда путь отныне был им заказан.
– Мне, в самом деле, очень жаль.
Но как только они пошли к зданию вокзала, адвокат завёл двигатель и унёсся в глубины города.
Поездка прошла очень тихо, вагон мерно покачивался. Ярко-голубое небо блестело от перистых полупрозрачных облаков, тонкий след прошедшего корабля указывал на порт. В академии их никто не встречал, да они и не сообщили о своём приезде. Пустые коридоры общежития в их крыле говорили о том, что уже почти все разъехались по домам.
Первым делом они зашли в офисы декана и коменданта. Декан просто взял отпуск, а заместители на все вопросы упорно отвечали «нет», причём так быстро, что становилось ясно: они даже не слушают вопросов, а просто выполняют порученную неприятную процедуру. К коменданту их не пустили, но когда в голосе секретаря появились визгливые нотки, в приёмную вышел сам комендант и выпроводил их лично. «Вопрос даже не в том хочу я вашего отчисления или нет, ведь моя помощь вам совершенно бесполезна, так как иначе меня сместят, а новый комендант отменит моё последнее решение». Этой отповеди хватило, чтобы понять, что решение принималось не здесь, а они – назначенные козлы отпущения.
– Поверить не могу! – Стэнли влепил с размаха кулаком по стене в их комнате. Периодически волны гнева захлёстывали его.
Майк просто переоделся в гражданскую одежду и теперь валялся на койке, разглядывая потолок.
– Чёрт возьми! И никто не помог.
– Они пытались.
– Пытались. Да не смогли! И Ланс хорош, признал, что мы были в этом переулке.
– Успокойся. Нас полиция задержала. Только курсанты и бегали по тем улицам.
– Ты, кстати, помнишь осколки этих… витрин, дверей?
– Нет. Но я скорее бежал по кому-то, а не по чему-то.
Стэнли замолчал, сходил умыться и, переодевшись, забрался на свою койку и присоединился к созерцанию потолка.
– Ну и что дальше?
Майк подвинулся и увидел смотрящего на него Стэнли.
