Читать онлайн Игорь Барсуков - Мой друг – пилот, я с ним

– Тихо! – в сочетании с ударами молотка по столу бас судьи Немзии перекрыл поднявшийся гам.

Стэнли попытался подняться со своего места за оградой обвиняемых и присоединиться к его негодующим сокурсникам, но ноги отказались слушаться, а сил не хватило даже на то чтобы открыть рот.

Прямо перед судейской трибуной в аккуратном деловом костюме с тоненькой синей книжечкой в руках стоял декан Фигнер и молча взирал на царивший беспорядок в гражданском секторе. По слегка вспотевшему лбу было видно, что он не предполагал столь бурного протеста от зрителей процесса, но так как на завершение слушаний присутствовала половина Космической академии Илана, причём в основном курсанты, подобную реакцию зала стоило ожидать.

– Порядок в зале суда! – эти слова Стэнли скорее прочитал по губам Немзии, чем услышал. Да и шум для него, казалось, ушёл куда-то далеко. Адвокат обернулся и что-то пытался ему сказать, но Стэнли вновь перевёл взгляд на декана, который в этот момент даже слегка улыбнулся. Если дьявол и принимал иногда человеческую форму, то сейчас это был облик Фигнера. Ведь он только что разрушил две человеческие судьбы.

А как всё хорошо начиналось…

Точнее заканчивалось.

Тоненький писк будильника как всегда разбудил Стэнли за полчаса до побудки. Подумав о том, что уже давно пора выключить эту штуковину, но как обычно не сделав этого, Стэнли сел на койке, свесив ноги вниз. Немного позевав, он спрыгнул на пол, стараясь не задеть Майка дрыхнущего под ним. У Майка была отвратительная привычка спать каждый раз новым способом. Он ложился всегда поздно и при этом продолжал что-то смотреть, читать или слушать. В этот раз Майк лежал на животе, лицом в подушку, рука на полу, а под ней наушники, одеяло большим комом валялось в ногах. Хотя Стэнли периодически наступал на некоторую часть тела, которая в это время находилась на полу, переучить Майка было невозможно.

Схватив полотенце и натянув штаны, Стэнли быстро пошёл в пока ещё пустую душевую, в которой через полчаса нельзя будет протолкнуться, чем и объяснялась его привычка вставать раньше все эти годы учёбы. Но теперь это уже было излишне, после завтрака нет никаких лекций или тренажёрной подготовки, да и позавтракать можно позже, вместе с командирами и преподавателями, но Стэнли и без будильника всегда просыпался до команды «Подъём».

Растираясь полотенцем, он по привычке пнул кровать:

– Вставай Миха! Последний раз тебе просыпаться так рано, сегодня тебя отчислят.

На обратном пути мимо кровати Стэнли чуть не улетел головой в шкаф: Майк удачно дёрнул его за ногу. Перевалившись на спину, он, не раскрывая глаз, хрипло прошептал:

– Как и тебя. – На мгновение приоткрыв глаза, но затем вновь зажмурившись, да ещё и прикрыв их рукой, продолжил: – Я между прочим уже месяц могу просыпаться, когда мне вздумается!

У Майка и Стэнли за годы учёбы и совместного проживания сложились определённые отношения. Стэнли служил своего рода двигателем в их партнёрстве, подстегая Майка в учёбе и подначивая на всякие авантюры. Майк же наоборот иногда охлаждал пыл Стэнли, сдерживая его от слишком уж безумных поступков. Как выразился однажды Рон, они подходили друг другу как огонь и вода. Стэнли – довольно высокий стройный парень с аккуратной стрижкой русых волос и холодными серыми глазами. Майк более коренастый и расхлябанный в одежде, стриг свою тёмно-коричневую копну только после замечания командира роты. Мало похожие они отлично уживались вместе. И хотя цели при обучении преследовали разные, они всё же имели одну общую черту. Стэнли воспитывался в интернате, и потому академия для него стала победой над сложившимися обстоятельствами. Вряд ли кто-нибудь из его школьных друзей вообще добрался до учебного заведения такого уровня. А Майк после школы умудрился сбежать из дому по причине семейных конфликтов и теперь оказался полностью независим. Так что они прокладывали свой путь в жизни без родительской подстраховки.

– Ну, устав академии вряд ли с этим согласится. Но с первым ты прав, через несколько часов, Миха, мы станем свободными как птицы, – Стэнли даже остановился перед окном, видно представил себя летящим в утреннем небе. – Останется только разослать резюме и выбирать место получше, а затем корабли, гавани, звёзды… ну и всё такое. – Он снова принялся одеваться.

– Всё такое – это недели в железных застенках, редкие часы настоящей жизни, ни одного нормального романа. И перестань меня так называть, Стасик! Тоже мне дядька нашёлся!

– Ну, ты сегодня рассвирепел, я ж пошутил. У тебя же всегда настроение утром – хуже некуда, так теперь хотя бы не просто так. Вставай, сегодня великий день, наша жизнь, наконец, поворачивает к звёздам.

Из открытого окна раздался радостный вопль. Кто-то проснулся и понял, что учёбе конец.

День был поистине великим. Все шесть факультетов Космической академии Илана отправляли в свободный полёт очередной выпуск. Почти пять сотен курсантов сегодня станут специалистами, а в течение ближайших нескольких месяцев торговые и пассажирские трассы, связывающие планету Фимидé с близкими и дальними звёздными системами, пополнятся новыми штурманами, инженерами, карго-специалистами, связистами. А орбитальные причалы, космические базы и наземные космодромы терминальщиками и диспетчерами. Конечно, часть выпускников, так или иначе, окажутся в военном флоте, но там основной набор осуществляется из других учебных заведений.

Академия Илана являлась одним из самых престижных училищ на планете готовивших кадры на государственный и частный флот, а потому выпуск отмечался с большой помпой, и главное большим бардаком. Но так как по закону никакого официального праздника не было, то и вся церемония проходила тихо в домашней обстановке академии. Приглашались только преподаватели, курсанты которые хотели бы на это посмотреть (таких почти никогда не находилось) и родители. Обычно приезжала какая-нибудь шишка из министерства перевозок и обязательно комендант академии. А потом уже курсанты устраивали праздник себе сами, и в этом им помогали самые злачные заведения Кальвин-сити.

Вот и сейчас третий помощник министра, специально прибывший на праздник, произнёс очень интересную речь о цели подготовки курсантов в академии и их дальнейших путях в будущее. Комендант высказал напутственные слова, а пара профессоров с блаженными лицами выразили общее мнение о выпускниках, которое не имело ничего общего с теми словами, которые они говорили в лицо бывшим курсантам. Впрочем, расставание принесло облегчение только для выпускающихся, ведь им на смену через месяц зачислят новый, как всегда ещё более «тупой» поток. Во всяком случае, так считали преподаватели.

– Хотелось бы, конечно, подробно рассказать о достижениях каждого курсанта за время учёбы, но вас здесь сейчас пять сотен и тогда речь могла бы растянуться до следующего выпуска, – комендант сделал паузу, так как в зале поднялось лёгкое волнение. Однако это было вызвано не шуткой, а окончанием словоблудия. – В конце скажу, что при зачислении вас было в два раза больше и до конца добрались самые упорные, самые лучшие. Не ударьте в грязь лицом, коллеги. Деканов прошу приступить к выдаче свидетельств.

За кулисами кто-то включил бравурную музыку, шесть деканов встали со своих мест в первом ряду и подошли к столам перед сценой. Там уже громоздились стопки дипломов. Музыка смолкла, и деканы по очереди принялись выкрикивать имена по спискам. Чёрный от цвета парадных мундиров сектор заволновался, то тут, то там поднимались курсанты и шли под несмолкающие рукоплескания родителей к сцене.

– Михаэль Бренко. – Произнёс декан Фигнер третье имя в списке.

Майк поднялся с места и обернулся на раздавшиеся аплодисменты, но тут же вспомнил, что вряд ли кто-нибудь из его родственников приехал. Прогулявшись до сцены и пожав руку декану, он вернулся и, плюхнувшись в кресло рядом со Стэнли, с облегчением выдохнул из себя воздух.

– Ну что, своих не видел?

– Моих? После нескольких лет общения только на праздники с тётей Альбиной? – Майк покрутил перед собой штурманское свидетельство, а затем взглянул на Стэнли и, помахивая перед его носом корочкой, сказал: – Зато, теперь, когда я появлюсь перед ними и вот так вот небрежно достану эту книжицу, они уж точно заткнутся.

– Знаешь, у меня иногда возникает смутное ощущение, что ты учился здесь только для того чтобы досадить своим дядьям. Ты вообще собираешься работать на кораблях?

Майк ещё немного покрутил корочкой, мельком взглянул на Стэнли:

– Вначале съезжу домой, а там посмотрим.

Впрочем, Стэнли уже не слушал его. Через две фамилии, наконец, на весь зал прозвучало:

– Станислав Полок.

Он тут же вскочил и, продравшись сквозь колени сидящих в ряду сокурсников, вышел на ковровую дорожку. Оправившись и напоследок получив от Рона Бауэра дружеский хлопок по спине, Стэнли зашагал к сцене. Об особенности этого момента он никогда не задумывался, то была всего лишь формальность, но теперь, идя под сияющим от сотен светильников куполом зала собраний, ощущал необычную лёгкость в движении. Несколько шагов, и он оказался рядом с деканом. Фигнер просто идеально соответствовал строгому чёрному мундиру офицеров космического флота. Пусть даже и торгового. Звёзды на погонах сияли золотым блеском, а два символических значка на левой стороне груди всё-таки выдавали то, что и он когда-то бороздил космические просторы. Аккуратная причёска и приятная улыбка словно для объективов камер дополняли его костюм. Впрочем, церемонию снимали, если не в выпуски новостей, так хотя бы для истории. А Фигнер не пропускал ни единой возможности оставить свой след.

– Поздравляю, – произнёс он, вручая Стэнли свидетельство, и с отеческой теплотой добавил, пожимая руку, – молодец.

Через секунду декан вызывал следующего, Стэнли шёл обратно, а в кармане лежал билет в небо.

Кальвин с тех времён, когда он ещё был столицей, являлся чуть ли не самым крупным городом планеты. Остаться главным экономическим центром ему помог первый космический порт, обеспечивающий половину всех торговых связей Фимиде с внешними мирами. Конечно, первейшими посадочными площадками были каменистые местечки в непосредственной близости от городов, но когда руководство планеты решило вывести экономику на международный уровень, то потребовалось подобрать более спокойное, чем городская окраина и более крепкое, чем сухая почва, место. В итоге порт построили на краю Вайсской возвышенности. Со временем скалы, овраги и прочие неровности скрыло под собой бетонное поле насколько хватало глаз. Провалы и тому подобные ямы превратились в склады под полем, а чересчур высокие и мощные скалы в ориентиры и разграничительные блоки, которые к тому же гасили постоянно дующий здесь ветер. Мощный комплекс вокзала, административных зданий и припортовый гостинично-торговый городок завершали объект под названием космопорт Кальвин.

По краю поля проходила долина с речкой Визост, петляющей между валунами. Чем дальше текла река, тем шире становилась долина, поток полноводнее и спокойнее, а луга зарастали рощицами деревьев. В семидесяти километрах от порта долина терялась в равнине, тянущейся до самого океана, а Визост делал изгиб, на котором и стоял ближайший к порту крупный город – Кальвин. В те времена, когда правительству требовалось быть поближе к космосу, город рос как столица, а после как главные ворота планеты.