Я разозлись и ответила ему:
– Сам сгоняй, хватит, я полдня бегала за ними, а ты лежал, да еще съел мои харчи.
– Ах ты, войлочный зверек! Я тебе сейчас покажу! – он стал быстро спускаться к роднику.
Я испугалась, но внешне не показала, приняла вызывающую позу, успев заметить камень, который решила пустить в ход в крайнем случае.
Иса подбежал и толкнул меня в грудь.
Я отшатнулась, но устояла на ногах, почувствовав, как злоба вскипает во мне.
Иса подошел и ударил меня кулаком в щеку. Метил в нос, но я успела отвернуть голову.
Тогда, недолго думая, я схватила камень и с силой запустила в него.
Камень попал в лицо.
Он закрыл лицо обеими руками, а я кинулась вниз, сорвалась со склона осыпающейся щебенчатой горы и кувырком покатилась в долину.
Щебень был мелкий. Он толстым слоем покрывал склон. Конечно, крупное животное или человек легко могли сломать конечности, а я скатилась как мяч, даже не ушиблась.
Внизу ни я не видела мальчишек, ни они меня. Но на всякий случай я отошла подальше в сторону, влезла под каменный навес над речушкой и решила ждать, пока там наверху у моих врагов улягутся страсти. Так делал дядя Пир-Будаг, натворив что-нибудь. От него и я научилась прятаться, пока пройдет острота чьих-либо возмущений.
Прошел час, другой. Возвращаться наверх я не стала, было рискованно, хотя меня очень интересовало состояние Исы. «Но раз они не подняли шум, не повели пострадавшего в село, значит, все обошлось», – подумала я и успокоилась.
Когда солнце село, Иса с мальчишками погнали телят к селу. Я видела их, когда они поднимались по дороге. Домой я пошла следом за ними, только окольным путем, зайдя с окраины нашего города.
Оказывается, после моего ухода дядя Пир-Будаг снова улегся в постель, никаких дел у него не было. Где-то в полдень его разбудил дедушка, который забеспокоился, думая, что это я сплю так долго.
– А где Лейла? – спросил у него дедушка.
– Не знаю, – соврал дядя Пир-Будаг, а может, и забыл, что послал меня пасти телят.
– Может, ее взяли с собой женщины? А ну пойди поищи на улице, если нет, значит, она с ними.
Дядя Пир-Будаг пошел, а потом, наверное, вспомнил, куда послал меня, и уселся на годекане. Когда телят пригнали в аул, он подошел к Псе и прежде чем спросить, где я, увидел огромную шишку на его лбу.
– Кто это тебя так разукрасил? – спросил он Псу.
– Твоя племянница, – грубо ответил Пса.
– А где она? – испуганно спросил дядя Пир-Будаг.
– Бросилась с обрыва, я не толкал, спроси у них, – Пса кивнул на своих товарищей.
Дядя Пир-Будаг, схватив за руку одного из мальчишек, сказал:
– Бежим, покажи, откуда она бросилась.
Вернулся дядя Пир-Будаг, когда совсем стемнело, и увидев меня возле дедушки, сделал удивленные глаза, а потом улыбнулся и приложил палец к губам – мол, помалкивай.
А я подумала: хорошо, что не рассказала дедушке обо всем случившемся, а ограничилась тем, что целый день пасла телят.
Но все-таки дедушка поругал Пир-Будага.
Сначала он спросил:
– Сын мой, с каких пор в нашем селе стали посылать девочек пасти скот?
– Не скот, а телят, – уточнил дядя Пир-Будаг, добавив: – ничего в этом плохого не вижу.
– Да, конечно, нет ничего плохого даже в самом грязном, но честном, добросовестном труде. Но все-таки испокон веков труд был разделен на мужской и женский, и ты, пожалуйста, не нарушай правил, утвержденных теми, кто был поумнее тебя.
Много из того, что говорил и как поучал отец, влетало в одно ухо Пир-Будага, а в другое тут же вылетало. Меня это не очень волновало бы, если бы не его забывчивость, непослушание и постоянное стремление перепоручать мне порученное ему. Все это было связано с неприятностями и риском, возникающими самым неожиданным образом.
