Подошел к Коне, заглянул в глаза и запустил ладонь в черную шевелюру чародейки.
– Еле заставил себя заняться делами сегодня, все мечтал повторить вчерашнее.
Улыбнулся, притянул к себе и захватил в плен поцелуя ее губы. Кона закрыла глаза и ответила со всей нежностью, на которую была способна. Хотелось одарить его за терпение и такт.
Плагос знал, что делает, и Коне вскоре стало не до благодарности: закипающая кровь била по вискам и каждое прикосновения мужчины усиливало знакомое томление. Его губы дразнили, а руки сводили с ума даже через одежду. Не спешил, не давал повода бояться или переживать, лишь ласкал, отнимая всякий здравый смысл и остатки разума. Кона охнула, когда Плагос, дернув за вырез, стащил ее платье вниз, к полу, но возразить ничего не успела: мужчина опустился на колени и занялся ее грудью. Прикусила губу, чтобы не шуметь, и откинула голову. Как же хорошо, во имя всех заклятий! Недолго и умереть…
Еле стояла на ногах, когда он увлек за собой к кровати. С облегчением человека, нашедшего наконец опору, откинулась на прохладное покрывало. Плагос пристроился сверху, коснулся губ беглым поцелуем, а потом, подтянув за бедра, обжег острой болью. Затаила дыхание, привыкая к его тяжести и твердости, примиряясь с мыслью, что обратной дороги не будет. Он улыбнулся, нежно чмокнул ее в нос и продолжил начатое, заставляя забыть о боли, наполняя собой не только лоно, но и скачущие в смятении мысли.
Первое, что услышала Кона, когда жаркая гонка закончилась, – это удивительно чистое и звонкое пение птицы. А потом к нему присоединился томный шепот Плагоса:
– Теперь гостить у нас будет легче…
Чародейка вздохнула и прикрыла глаза, побуждая мужчину целовать лицо, нежничать и после горячей страсти. Плагос с готовностью откликнулся на ее немую просьбу.
7. Глава шестая
– Плагос, – менторским тоном упрекнула Кона, – ты только измучаешь животное.
– Нет, – наследник Тиасов покачал головой и, приподняв чародейку за талию, усадил в седло перед собой поудобнее. Улыбнулся мысли, что без возможности обнять спутницу целых полдня измучается он. Погладил хрупкое плечо и задумчиво заметил: – Обратно поедем на другом нруселе. Этот отдохнет.
Посмотрел на уже теплое утреннее солнце и довольно хмыкнул. Горячая ночь добавляла радости новому дню.
Чмокнул Кону в макушку и нежно потерся о шелковую шевелюру носом. Втянул запах мятного мыла со сладковатым, принадлежащим только чародейке отголоском. С какой бы радостью он вообще никуда не поехал! Так бы и остался в том домике у старухи-травницы. Жаль, нельзя. И так запаздывали на неделю. Задерживались и в гостях у Кролоса, и в городе торговцев Лудле, и по пути к деревне зельеваров. Улыбнулся и дернул поводья, заставляя нруселя двигаться. Оглянулся убедиться, что второе животное отправилось следом.
Если бы двенадцать дней назад, когда Плагос только привел Кону в дом дяди, кто-то сказал ему, что он, наследник Тиасов, потеряет голову как мальчишка и не захочет вылезать из постели человеческой девки, он бы высмеял идиота. Кона даже не нравилась. Ну что в ней? Кроме глаз и форм, не было ничего. А сейчас Плагос и сам не знал, что происходит. Боялся отпустить ее от себя дальше, чем на шаг. Готов был ласкать по первому зову, да и без всякого зова тоже. Ее нежность, ее немного неумелая горячность и решительная искренность напрочь отшибали разум, оставляя только жажду тела. Наследник Тиасов чувствовал себя пчелой в меду: увяз всеми лапками, но и улетать нет никакого желания.
