Прекрасно понимал, что Кона не перестает быть дочерью врага, даже когда гортанно стонет в самый сладкий момент. Когда изгибается, подставляя для ласки нежные места, когда обнимает его бедра ногами, не давая отстраниться раньше времени. Знал: новизна рано или поздно пройдет, а кроме вожделения, их ничего не связывает. Но думать об этом лишний раз не хотел. У него есть время вкусить нежности дочери Щура Дормета, и он не станет отказываться от перепавшего удовольствия.
Кона потерлась затылком о его грудь, и сердце Плагоса забилось быстрее. Тряхнул головой, облизнул пересохшие губы и, пока кровь окончательно не превратилась в тягучую патоку, ринулся в бой.
– Нам надо заехать в Торлуд, столицу. У меня дело к дяде Кролосу. Уже срочное. Ненадолго, на полдня. Что скажешь?
Почувствовал, как Кона затаила дыхание и застыла, напрягаясь каждой мышцей:
– Думаю, мне лучше подождать тебя у зельеваров. Кролос вряд ли обрадуется моему визиту. Да и зелье надо будет варить сразу, чтобы цветы воскрешения не успели завянуть.
– Брось, – Плагос опять коснулся губами ее макушки, – сваришь зелье у нас во дворце, там есть подходящее место. А я как раз спокойно пообщаюсь с дядей, – перешел на шепот: – Не хочу расставаться с тобой даже на полдня…
– Мне страшно ехать туда,– Кона подняла голову и попыталась посмотреть ему в глаза. Потом, поняв тщетность своей попытки, снова потерлась затылком о грудь спутника. – Дочь мага Дормета для многих из ваших слишком желанная добыча. И добро бы сама по себе…
– Хочу, чтобы ты верила мне, – он выпустил поводья и обнял Кону за талию. – Я правитель на своих землях и не дам тебя в обиду.
Чародейка тяжело сглотнула, явно хотела что-то сказать, но осеклась.
– Верю, – в конце концов выдохнула она. – Только, пожалуйста, на полдня, не больше.
– Клянусь, там ненадолго, – усмехнулся Плагос. – Туда и обратно…
– Нам пора бы спешить, – хихикнула Кона, – а то мой женишок заведет себе мохнатую подружку, и к весне у нашего короля будут рогатые внучата. Неразговорчивые, но подвижные и милые.
Плагос хохотнул и снова поцеловал чародейку, даже не понял куда. Все равно было приятно коснуться ее. Вздохнул и усмехнулся. Они частенько шутили над козлиным обликом жениха Коны, но сейчас отчего-то кольнула ревность. Женщина делит с ним, Плагосом, ложе, видно, что рада каждому дню вместе, но все равно вспоминает об оставшемся дома принце. Интересно, чем это наследник Тиасов уступает сынуле Козьюаля, что даже после горячей постели козлик не выходит из головы?
Кона будто уловила его состояние. Развернулась и уткнулась лбом куда-то в районе шеи Плагоса.
– Мне с тобой так хорошо, что я все меньше хочу домой, – прошептала едва слышно и осторожно коснулась губами кожи где-то рядом с яремной впадиной.
– Смотри на дорогу, – довольно проворчал Плагос, подгоняя нруселя. – Нам еще до поля добраться надо.
– Хорошо, – согласилась Кона, развернулась прямо и привычно прислонилась затылком к груди спутника, заставляя кровь кипеть киселем в стоящем на огне котле.
Плагос сжал поводья. С какой бы радостью он сейчас остановился и показал Коне все последствия ее заигрываний. Ничего, возьмет свое перед полем, там и место глухое: точно никто не помешает, и трава помягче той, что растет вдоль дороги.
Кажется, добрались даже быстрее, чем если бы ехали каждый на своем нруселе. Плагос подгонял животное в предвкушении жаркого прощания перед полем. И пусть разлука обещала быть недолгой, час от силы, он надеялся выторговать себе немного горячей нежности. Кона поняла и с радостью поддержала его желание. Только поначалу, позволяя ласкать себя, подтрунивала над его нетерпением, смеялась и жалела, что пропуск на мармалльские земли нельзя получить загодя. Утверждала, что уже могла бы путешествовать здесь лет пять, не меньше.
