— Явился, — с неудовольствием покосился полунорвежец на Черри, который умудрился приехать не с одной, а сразу с двумя девушками, которые заявили, что они — лучшие подруги, и теперь в шутку сражались за внимание зеленоволосого парня, целуя и обнимая его с двух сторон.
— А ты же сказал, тигренок, что у тебя дома никого нет, — захихикала одна из них, поглаживая пальцами его яркую татуировку в виде гротескного чудовища на плече.
— А это и есть никто, — захохотал Черри. — Кристина, Аля, Никто. Знакомьтесь!
— Ну, знаешь ли! — топнув ногой, обутой в объемный красно-белый тапок в виде мутировавшего гриба-мухомора, воскликнул Ланде. Он явно был не рад гостям в количестве девяти штук. — Вообще рехнулся! Алкоголик!
— Он все больше и больше похож на женушку, которая ждет тебя дома после вечеринок, — расхохотался один из парней, держась за косяк — мир вокруг резво шатался. — Только скалки в руках нет!
— А ты заткнись, — с обидой отозвался Ланде. Все парни ему были хорошо знакомы. — Вы скоро все сопьетесь, идиоты. Денис, ну ты хоть что-то сделай! Чего они сюда все приперлись?
Смерч, оторвавшись от страстного поцелуя с миленькой девушкой Никой, удивленно взглянул на старого друга и ответил:
— А, Ланде, успокойся, все в порядке...
— Они сейчас это сделают, прямо в прихожей, — оценил степень увлеченности Смерча и Ники друг другом один из парней. — Эй, вы бы в комнате, что ли, уединились, а, Дэнни?
— Можно в его комнате, — тут же ткнул пальцем в тонкокостного Ланде Черри. — Там кровать удо-о-обная! Он ее из самой Германии заказывал. До границы с нами ее доставили за пару дней, а по России перли почти три недели. Ну и бушевала же наша промокашка! А теперь она никому не позволяет на нее ложиться. Оберегает.
— Моя кровать специальная, ортопедическая, с определенным дизайном, идиот! — побледнел от гнева Ланде. — И никого я туда не пущу. Боже... Нет, мать вашу, что за рассадник порока в этом доме? И почему я должен это терпеть?
— Потому что ты осел, — беззлобно сказал Черри. — Поехал бы с нами, познакомился бы с герлами...
13. Глава 13
И парень, пошатываясь, скорее от тяжести двух представительниц прекрасного пола, повисших на его руках, чем от алкоголя, направился в огромную кремово-медовую гостиную с высокими окнами. Двухуровневая квартира с балкончиками, колоннами и просторной лоджией, заставленной изящными вазами и небольшими скульптурами, произвела впечатление на всех девушек, за исключением Ники — ее, видимо, интересовал лишь красивый брюнет, и гостьи тут же, бесцеремонно оттолкнув опешившего от такого нахальства Ланде, бросились изучать первый этаж.
А тот, вдруг приложив одну руку к самому сердцу, совершенно не своим голосом, а твердым резковатым баритоном процитировал Лермонтова:
C тех пор как вечный судия
Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я
Страницы злобы и порока[1].
— Мне стыдно, что я тебя знаю, чувак! — заржал один из парней, лениво прохаживаясь от одной стены, занавешенной всякими яркими театральными афишами, к другой, на которой мрачно сияла маска африканского божка.
— Какой забавный, — хихикнула одна из девушек Черри, Кристина, разглядывая вазы. — Можно я с ним немного побуду?
— Можно, — ухмыльнулся панк. — Если догонишь.
Ланде и впрямь поспешно отступал к витой лестнице с резными золотистыми перилами, ведущей на второй этаж. Смерч, вновь оторвавшись от новоявленной подруги, вдруг тоже произнес задумчиво:
