Мой израильский дневник - страница 27

Под впечатлением страшных прогнозов, мои дети планировали оставаться в съемных квартирах всю жизнь. Они даже завидовали мне и Майе в том, что политики обещали построить социальное жилье для репатриантов предпенсионного возраста. Ту обстановку мы активно обсуждали за обеденным столом и в доме винничан Дуси и Изи Межеровских. Там я и увидел своего соученика по вечернему институту Фиму Куржнера. Он с женой Броней и двумя детьми выехал в Израиль в 1979 году.

– Все наладится и у вас, – утверждала жена моего соученика – а трудности у новичков были и будут всегда.

Я не мог с ней согласиться и вот почему. Во-первых, ее семья приехала раньше нас на 12 лет. Во-вторых, их волна алии была намного меньше нашей. Врачи, инженеры и другие специалисты были просто на расхват. В их группе Фима был единственным инженером. Поэтому его трудоустройство состоялось прямо в ульпане на второй неделе занятий. Пришедший туда в поиске инженера представитель химзавода сразу привез его на место предлагаемой работы.

Там у Фимы зарябило в глазах от густой, незнакомой ему паутины трубопроводов.

Но представитель завода и слушать не хотел, что Фима металлист и ничего общего с химией не имеет. Главным тогда являлось наличие диплома инженера. Всему остальному, ивриту, в том числе, Фиму позаботятся обучить на месте. В итоге, он возглавил важный неплохо оплачиваемый отдел в заводоуправлении.

К нашему приезду в Израиль Фима с Броней выдали замуж обе дочери. Все они были нормально трудоустроены и проживали в своих квартирах. Вот чем для него обернулся приезд в Израиль на 12 лет раньше нас. После затянувшихся застольных бесед Куржнеры подвезли меня с Майей до подъезда нашей съемной квартиры на своем автомобиле. Прощаясь, Фима сказал:

– Непросто этой маленькой стране принять одновременно миллион новых репатриантов. Условия вашей абсорбции сложнее, но и она завершится благополучно. И тогда, я уверен, ты тоже полюбишь Израиль всем сердцем, как люблю его я.

В твоем положении и я произносил бы такие слова, подумал я и тут же устыдился своего упрека. Фима вовсе не виновен в том, что я и не помышлял о репатриации в Израиль в конце 70-х. А, если и повинен, то, возможно только в том, что не поделился со мной своими знаниями о существовании у евреев совсем другой страны и жизни. Но и на этот упрек я права не имел, потому что жили мы в стране, где каждый друг друга подозревал и побаивался.

Глава 4

Семья Маромов, наших приятелей из Тель-Авива, любила Израиль не меньше Фимы. Рути и Йоав тоже не сомневались, что все новые репатрианты вскоре увидят в нем свой подлинный дом. Чтобы укрепить это ощущение в нас, Маромы пригласили нас на субботнюю экскурсию к озеру Кинерет. Они повезли нас на свое автомобиле, чтобы сэкономить новым хотя бы расходы на бензин. В пути мы остановились в лесу. Там, за одним из столиков с удобными скамейками, мы откушали вкусной домашней еды Рути. От той, что мы готовили в Виннице, она отличалась обилием овощей.

Рути и Йоав

Следующую остановку мы сделали в крупнейшем на Ближнем Востоке питомнике по выращиванию крокодилов. С моста, переброшенного через искусственное озеро, мы, словно дети, наблюдали за неподвижно лежавшими в воде и на берегу рептилиями. Различать среди них крокодилов нильских, аллигаторов и кайманов умел только Йоав, который взял на себя роль экскурсовода.

Потом была остановка у реки Иордан. Она вытекает из известного пресноводного озера Кинерет. В тот день на берегу и в воде были сотни облаченных в длинные рубахи паломников христиан. Для омовения в водах святой реки их приглашали группами священники. Отсюда мы поехали на ближайший пляж озера. День был жарким. Отыскав затененное место под деревом, мы расстелили на траве большую подстилку. Купание было недолгим из-за насыщенной программы.