— Не двигайтесь, доктор Ткаченко, а то буду орать.
— Вы и так будете орать, когда действие вашего просроченного ибуфена закончится посреди длиннющей очереди на рентген. У вас там нет абонемента с правом преимущественного прохода, а боль будет нарастать. Ульяна Сергеевна, вам придётся, страдая, пропустить всю бригаду строителей.
— Я требую Леночку!
Прожигая меня насквозь, смотрит искоса, но попыток приблизиться больше не делает. Гордый!
— А с виду не скажешь, что вы такая…
Я его тут же перебиваю:
— Предусмотрительная и осторожная?
— Старомодная и ограниченная, — смотрит недоброжелательно, но к двери идёт.
Приоткрыв её, зовёт сестру. Кто бы меня слышал. У меня рука сломана, я едва удерживаюсь от желания выть от боли, и при этом маюсь дурью, стесняясь показать зад врачу.
Впрочем, Леночка в кабинете появляется уже через минуту. Ткаченко передаёт ей шприц.
— Вы же сами хотели уколоть?!
— Коли, и всё. — Недовольно толкает её ближе кушетке, где расположилась я.
Оскорбленный и униженный, он садится за стол. Начинает молча писать.
Нарочно разворачиваюсь так, чтобы доктору не было видно. Впрочем, он и не смотрит.
Леночка мочит спиртом ватку, трёт, потом со всей силы втыкает в меня иглу. Больно. Но я не жалуюсь. Прижав мохнатый кусочек к коже, быстренько надеваю юбку обратно.
— Надо же, Константину Леонидовичу отказали в обнажениях, — констатирует факт медсестра, проходя мимо доктора и направляясь к выходу.
Хихикнув напоследок, удаляется. А я сажусь на любимую кушетку, жду, когда подействует укол и станет легче. По идее тогда до рентгена я доберусь без происшествий. Но у Ткаченко свои планы. Он суров, какдревнерусский полководец, успешно воевавший против половцев.
— В коридоре посидите, потом на снимок! — чеканит Ткаченко, продолжая истерично чиркать по бумаге ручкой. — Снимка дождётесь, потом доктор Разумовский его посмотрит. Назначит лечение. Наложит гипс.
М-да! Вот и закончился наш страстный роман. Майка расстроится, будет плакать. Подумав об этом, поднимаюсь и, скривившись, ползу к двери. Выполнять указания не совсем лечащего врача.
5. Глава 5
— Ну и чего мы сюда приперлись, собственно говоря? — Усаживаюсь поудобнее в мягкое кресло актового зала медицинского университета, так, чтобы загипсованная рука была в наиболее комфортном положении.
— Это международный медицинский образовательный симпозиум. Мероприятие исключительной важности.
— Хорошо, Майка, а мы-то тут при чём? Я думала, что мы с тобой музыканты, а не медики.
— Папа сказал, что позже будет очень интересный концерт классической музыки. И шикарнейший банкет от ресторана итальянский кухни.
— Так и надо было идти на концерт и еду. Пупочная грыжа-то мне зачем? — закатываю глаза, глядя на огромный экран над сценой. Там показывают нечто невообразимое и страшное.
— Так нельзя. — Собирает пылинки с бордовой бархатной ручки кресла Майка, явно что-то недоговаривая и утаивая от меня. — Папа ведь заболел, его положили на обследование, и я должна всё записать.
Подпираю щёку рукой. Скучно. Но дома, на больничном, тоже не особо весело. Я люблю работать, а болеть не люблю.
Заглядываю в её блокнот, читаю вслух:
— Расширение пупочного кольца… О как! А дальше что? Потом оно сужается или сворачивается в дудочку?
Смеюсь.
— А дальше, Ульяна, я не успела.
— Ну ещё бы, ты же ни черта в этом не понимаешь. Сняла бы лучше видео на телефон, раз уж так важно было угодить папе и принести ему информацию.
