И момент взаимных оскорблений превращается в интимный.
— Почему ты боишься? — перехожу на чувственный шепот.
— Страшно проснуться и обнаружить, что в постели все красное. Боюсь.
Сейчас она искренняя, настоящая.
— Перестань. Все будет хорошо.
— А ты чего боишься, пилот? — и она шепчет так же чувственно.
— Что из-за меня погибнут люди, а я останусь жив. Совершу ошибку и угроблю всех разом. Вот это мой самый главный страх.
— Ты боишься этого больше, чем погибнуть сам? — тихо удивляется Ира.
— Лучше так, чем знать, что ты убил двести с лишним человек.
Она замирает. Как будто прониклась моими словами. Словно чувствует то же, что и я. А я ощущаю сильнейшее притяжение. Наклоняюсь еще ближе. Меня примагничивает к ней. Она не отворачивается, лишь приоткрывает пухлые губки. И активно хлопает ресницами, заманивая в свои сети, пользуясь женскими чарами. Ну почему она такая красивая для меня?
— Сереже в этом плане легче. Все же он работает в команде, — фактически посылает меня в жопу моя собственная жена.
Неприятно. Но влечение уже вышло на новый уровень.
—У Сережи твоего мозгов не хватит сесть за штурвал.
—А у тебя, значит, их хоть отбавляй? — шепчет она в ответ и по-прежнему не отворачивается.
Я чувствую такой прилив страсти, что все тело аж сводит. С ума сойти! Она беременна, мы чуть не потеряли ребенка, которого оба не хотим, но которого почему-то жутко испугались потерять. А еще у нее практически любовник, но я навис над ее постелью, и мое лицо в сантиметре от ее губ. Да и она могла бы накрыться с головой одеялом, а не лежать как самая привлекательная в мире мумия. Эта ее онемевшая поза… Этот призывно открытый сладкий рот. И грудь, вздымающаяся под одеялом от тяжелого, глубокого дыхания. А ведь я знаю, что ее грудь просто шикарна. Такая вкусная и привлекательная, с розовыми сосками, упругая на ощупь. И я бы попробовал ее снова.
Ирины глаза как-то странно вспыхивают. Кажется, тело сводит не только у меня.
Я хочу к ней прикоснуться. У меня дикое желание почувствовать ее. Она своей строптивостью и грязным ртом, кажется, сводит меня с ума сильнее, чем все предыдущие женщины, вместе взятые. Откуда это? Ума не приложу. И наклоняюсь все ниже. Могу припечатать ее ртом… Могу так много всего.
Но ревность все равно грызет. И, вспомнив пожарного, хриплю не своим голосом:
— Я не стану тебя целовать после него, жена. Ты мне изменила.
Она резко вытягивает руку из-под одеяла и… Бамс! Я получаю по морде.
— Как же давно я мечтала это сделать, — улыбается Ирина.
Тру щеку и плюхаюсь на задницу рядом с ней, затем возвращаюсь назад в кресло. Лучше бы я пошел совершенствовать свое мастерство.
13. Глава 13
Спустя несколько дней я в Питере, в гостинице для летного состава, сижу на кровати в своем номере. По приземлении сдал документы, отчитался, заселился — все на автомате. Тру ладони. Все еще в форме, даже фуражку не снял. Постель чистая, а я в брюках, в которых сидел черт знает где. Совсем не гигиенично. Обычно я такого себе не позволяю. На часах полтретьего ночи. Из-за опасной посадки пульс уже три часа шкалит больше ста сорока ударов в минуту.
Это было максимально неприятно. Боковой ветер при посадке составлял двадцать метров в секунду. И пусть многие пилоты с гигантским налетом часов рассказывают в интервью, что им не страшно, это неправда. У всех трясутся руки. А у меня еще и нога дергается.
