Мой личный шеф - страница 29

— С моим прибором, Виолетта, — ухмыляется, — всё в порядке! Если вам нечего скрывать и дочь не моя, тогда в чём проблема?

— В том, что вы мне прохода не даёте! Я должна работать! А вы то сами ко мне лезете, то к себе вызываете! Нам номер надо разучивать. Выпускной скоро.

Мне кажется, ещё минута и Султанов меня разорвёт на части, так тяжело он дышит носом.

— На педсовет. Быстро!

— Только потому, что я не хочу вопросов от коллег.

В учительскую мы оба заходим на взводе. Султанов и его верная помощница Ульяна Сергеевна начинают разговор о выпускном вечере и капустнике. Наши с Султановым глаза периодически встречаются. Он зачитывает с листочка. Нервничает. Сразу видно — сейчас ему плевать на выпускной.

— Наш финальный капустник должен стать средоточием живых идей, неожиданных открытий, ярких творческих находок. Хорошо продумайте сценарий. Подключите лучших учеников. Необходимо сделать так, чтобы объектом шуток стали учебные дисциплины в нашей школе, те или иные события, произошедшие за год учёбы. Думаю, нам нужно вспомнить и про ушедших на пенсию педагогов!

— Педагог ребёнку друг. Это знают все вокруг! — неожиданно выдаю я.

Все смеются, кроме Султанова. Катавасия с выпускным длится почти до обеда. Из-за вчерашнего происшествия я не успела собрать собойку и вынуждена идти есть в кафе через дорогу от школы.

Выйдя на улицу, я замечаю, что почти сразу за мной идёт директор. К счастью, не в кафе, а куда-то мимо. Это радует. Хоть поем спокойно. Оборачиваюсь ещё несколько раз, пока не натыкаюсь на кого-то прямо перед собой.

— Ну привет, красавица, тебя-то я и ищу.

— Иван?!

Что он здесь делает? Он же уехал за границу!

16. Глава 16

— Извините, вы обознались. — Поправляю ремешок сумочки и быстро иду мимо Ивана.

У меня сейчас сердце от отвращения и ужаса остановится. Ну когда же это всё закончится? Когда я буду просто жить? Один день лучше другого.

— Ты только что назвала меня по имени?! Ну ты чего, Виолетта?

За прошедшие семь лет Иван очень изменился, но если Султанов стал ещё красивее и мужественнее, то его бывшего приятеля разнесло во все стороны, а ещё он изрядно полысел.

— Что тебе надо? — огрызаюсь.

Я всё помню! Его ложь! Его грязный смех. Мои слёзы.

— Мне помощь твоя нужна.

Совсем больной, что ли? Какая на фиг помощь? Он идёт параллельно, а я стараюсь ускорить шаг, чтобы оторваться.

— Виолка! Сколько лет, сколько зим! Тебе на пользу, я смотрю, всё пошло! Красавица — загляденье! Ну и хорошо, что ты за Султанова тогда не пошла! Смотри-ка, всё, что ни делается, — всё к лучшему. А? Ты же богиня! Я те всегда говорил, характер у него гАуно! И меня выкинул, и тебя выкинул! — Утирает вспотевшее лицо. — Чё не спрашиваешь, как я? Друзья же старые. Я же немецкое гражданство хотел получить. Вступил там с одной стрёмной немкой в фиктивный брак. Думал, всё получится. Деньжат ей отвалил, да только мои представления о фиктивном браке с представлениями немецкого государства не совпали. Пожить отдельно не получилось. Брак аннулировали, меня оштрафовали и выслали из страны. Вот такой грустный финал!

Меня тошнит от него. Но я боюсь, что он мне что-нибудь сделает, если я начну откровенно грубить. Этот тип ассоциируется у меня с самым страшным днём в моей жизни.

— Ясно. До свидания.

— Да не дуйся ты. Кто старое помянет... Ну помнишь же поговорку? Теперь я в одну из нефтяных стран Персидского залива собрался. — Мне хочется заорать на него, плюнуть в лицо, пусть этот гадёныш расскажет, почему и как умудрился расстроить мою жизнь, но у меня нет сил, мне надо просто сбежать от него, избавиться.