– Но мы же только приехали!
– Да, мы с утра размялись!
– Сил совсем нет, Валентина Георгиевна, – подал голос сонный Олыбахин с раскрасневшимися глазами, и улыбнулся, – давайте лучше город посмотрим!
– После соревнований посмотрим, – сказала тренерша, и внезапно подмигнула Катерине. – Кучкова, Меньшов, Гиреев, Голиков, Олыбахин и Суворов, вы идете со мной в левое крыло, остальные – за Владимиром Анатольевичем, в правое. Встречаемся через десять минут в столовой.
Все нехотя подобрали свои сумки и поплелись за тренерами, еле слышно переговариваясь.
В комнате Катерина первым делом подошла к зеркалу. Усталость давала о себе знать, широкие плечи, развившиеся благодаря многолетним тренировкам, осунулись, свитер казался большим и мешковатым, лицо, и без того бледное, утратило все краски, под глазами красовались синяки, а руки как-то неестественно свисали по бокам.
– Хороша! – задумчиво протянула Кэт, и взъерошила светло-русые волосы. – Больше похожа на злую ведьму, чем на прекрасную принцессу. Хотя никто и не говорил, что жизнь – это сказка о принцессах.
Комната в общежитии, где Кучковой предстояло провести четыре дня, показалась ей похожей на больничную палату, отчего сразу сделалось неуютно. Большая кровать, застеленная прилично, но как-то небрежно, старый шкаф, окна с видом на пристройку к основному зданию спорткомплекса, журнальный столик и куча пустого, совершенно ненужного пространства. На Кэт внезапно навалилась страшная усталость и желание лечь, укутаться в зеленый махровый плед и проспать целую вечность. Девочке показалось, что кто-то выкачал из нее все жизненные силы, и единственное, что она может сделать сейчас – запереться на два замка и не открывать никому дверь, пока соревнования не закончатся, а потом вернуться домой, забыть все, как страшный сон, и не появляться в бассейне до скончания дней. Может, на старости лет заглянуть в гости к Валентине Георгиевне, попросить у нее прощения. Но все это – через много-много лет, а сейчас – отдохнуть. Катерина прилегла на кровать, всего на одну секундочку, веки опустились.
В дверь настойчиво забарабанили. Кэт стряхнула с себя дремоту и, показав язык своему отражению, вышла в коридор, рассчитывая увидеть там разгневанную тренершу.
– Я принес тебе обед.
Меньшов выглядел сконфуженным. Он стоял в коридоре совсем один, и Катерине захотелось, чтобы никого на свете не было, кроме Дэна, держащего в руках поднос с тарелкой борща и слипшимися макаронами.
– Я опоздала на обед?
– Да, на двадцать минут. Все уже ушли готовиться к тренировке.
– Валя в ярости?
– Как ни странно, она с пониманием отнеслась к тому, что ты не пришла.
– На нее не похоже.
– Да уж. Бери поднос. Что случилось?
Катерина всхлипнула и поняла, что не может взять поднос, потому что расплачется и непременно разобьет всю посуду, а еду опрокинет на пол. Слезы потекли сами собой, а слова застряли где-то в районе солнечного сплетения. Меньшов вошел в комнату и поставил обед на журнальный столик. Затем в два шага пересек пустое пространство и снова оказался в дверном проеме.
– Поешь, ладно? И не опаздывай, этого Валя точно не простит, и влетит нам всем.
Катерина кивнула.
– Меньшов! То есть, Дэн… Денис…
– Что? – Он остановился посреди коридора и пристально посмотрел на Катерину. – Посидеть с тобой?
– Пожалуйста.
Он снова понял! Снова понял без слов, ее просьбу, которую она никогда не заставила бы себя произнести. Они уселись на кровать, и Кучкова принялась за скромную трапезу. Денис разглядывал ее комнату и что-то говорил, но смысл слов не доходил до Катерины. Она думала только о том, как удивительно, что он может понять ее, даже если она ничего не говорит, и как хорошо сидеть рядом с ним, совсем не страшно, и так спокойно. Отчего он стал таким заботливым?
