– Но Валентина Георгиевна, – воспротивилась Катерина.
– Никаких «Но, Валентина Георгиевна». Свободна. Я не буду продолжать, пока ты не встанешь и не уйдешь отсюда. Что ты вообще о себе возомнила? Срываешь мне собрание, из-за тебя вся группа задерживается, и нам приходится смотреть на твои синюшные губы, поскольку ты не успела переодеться. Убирайся. Мы снова ждем только тебя.
Катерина обвела глазами одногруппников, ища поддержки хоть в одном взгляде, но все отводили взор, не желая подставляться под удар. Только Гиреев смотрел в упор, как бы торжествуя. Медленно, стараясь не расплакаться, Кэт собрала вещи и, придерживая одной рукой полотенце, вышла с балкона. На лестнице она споткнулась, и ей почудилось, что отовсюду слышен громкий смех и свист, все кричат, со всех сторон улюлюкают и хохочут, и уже не десять человек, а десять сотен, и каждый из них знает, что Кучкова – позор всей группы. Бездарная, слабая, жалкая неумеха.
– Ну же, Кэт, возьми себя в руки. Вот так. Вытри слезы. Они ничего не понимают. Никто из них не знает тебя, ни один. Они не стоят того, чтобы так расстраиваться.
Утешая саму себя, Катерина вернулась в раздевалку, и назло тренерше включила горячую воду, встала под душ и разрыдалась от того, как все несправедливо. Она же старается, и у нее получается не хуже других. Просто все навалилось разом. Взросление это дурацкое, рассеянность, бесконечная усталость и сонливость, неурядицы в школе, переход от прежнего тренера, пускай вместе со старыми друзьями, но все же – стресс, и друзей таких… врагу не пожелаешь! Да еще и Гиреев стал совершенно несносным.
Успокоившись, девушка выключила воду, вытерлась кое-как, оделась и вышла в фойе. Кэт не могла понять, как долго она простояла под душем, и кончилось ли уже собрание. Конечно, всегда можно спросить у администратора или гардеробщицы, но все они кажутся такими недружелюбными. Весь мир кажется таким недружелюбным. И чем она это все заслужила? Она же просто пытается делать то, что любит, дружить со всеми, помогать, поддерживать, учиться хорошо, угождать родителям, учителям, тренерше. Показывать лучшие результаты, и в школе, и в бассейне. Но все равно все на нее ополчились. Чем она, Кэт, хуже других?
– Ты чего задержалась так, деточка? Почти все твои уже ушли, – заметила гардеробщица, протягивая Катерине ее зимнее пальто и сменную обувь. – Мальчишка все высматривал тебя, а потом махнул рукой и ушел.
– Какой мальчишка?
– Высокий такой, крупный, уж как зовут – не припомню. Дружите вы с ним, вроде.
– А-а, спасибо, – разочарованно протянула Кэт. С Гиреевым они, конечно, дружили, но иногда он бывал совершенно невыносимым, особенно – сегодня, и в таких расстроенных чувствах Кэт меньше всего хотелось идти с ним на остановку. Перед глазами все еще стояла Лехина противная ухмылка и самодовольный вид, когда он «доставил» Катерину на собрание. Лучше уж одной, чем с этим придурком, решила Кэт.
Автобус, судя по всему, был заодно со всем миром, настроенным недружелюбно по отношению к Катерине, и ей пришлось идти пешком. Путь неблизкий, но, как оказалось, это было именно то, что нужно! Не знавала история еще таких проблем, которых не смогла бы решить длительная прогулка в одиночестве, даже если ты не собирался гулять. Пускай все катится в тартарары, пускай на улице минус, а у тебя мокрая голова, пускай ты устал на тренировке настолько, что уснул в раздевалке, хорошая прогулка все равно способна исцелить душевную боль. Тем более – что такое семь километров для спортсмена? Так, чуть больше часа быстрым шагом, ровное дыхание и полный порядок в голове.
