Кэт размечталась и забыла, что нужно считать, сколько она проплыла, так что, преодолев двести метров, она развернулась и ринулась дальше. Хоть бы раз обогнать этого мерзкого Гиреева с его противной ухмылкой!
– Кучкова! – Голос тренерши вырвал Катерину из мечтаний о том, как она легко и свободно обходит Леху на повороте, вырывается вперед, ее приглашают в сборную, потом берут на олимпиаду, и вот она уже олимпийская чемпионка, и Валя раскаивается, что была к ней несправедлива, недооценила, не разглядела. – Остановись немедленно! У тебя совершенно рассеянное внимание! Сколько ты проплыла?
– Не знаю… сто семьдесят пять?
– Двести двадцать пять. Ты слышала когда-нибудь, чтобы на соревнованиях была такая дистанция? Или это твое собственное изобретение? Может, еще новый способ плавания придумала? Поделись с нами своими гениальными идеями, роящимися в твоей задумчивой головушке.
– Простите, Валентина Георгиевна, – взмолилась Кэт.
– Выметайся из воды. И поднимись ко мне, когда переоденешься.
Покинув чашу бассейна, Кэт с удивлением обнаружила, что все уже ушли. Часы показывали девятнадцать тридцать пять. Значит, тренировка закончилась уже пять минуты назад. Гиреева тоже не было видно, только двое малышей все еще копошились у тумбочек. Катерина нетвердой походкой подошла к бортику, чтобы собрать инвентарь, но его там уже не было. Видимо, кто-то решил прийти на выручку. Или подшутить. Такое случалось уже не раз, Кэт и самой доводилось прятать вещи тех, кто задержался, в кладовой, куда складывались все мешки со спортивным инвентарем. Неужели в этот раз она стала той «заплывакой», над которой можно поиздеваться, рассовав ласты, трубку, лопатки и колобашку по разным углам и мешкам тесной коморки? Стараясь не разрыдаться, девушка поплелась в раздевалку. Даже душ не прельстил ее – перед смертью не нагреешься и не расслабишься. Наверху Катерину ждет Валентина Георгиевна, и вряд ли у той хорошее настроение.
В расстроенных чувствах девочка переоделась, сложила мокрые вещи в рюкзак и вышла в фойе, чувствуя себя приговоренной к расстрелу. Ей почудилось, что при ее появлении все разговоры смолкли, а любопытные взгляды устремились на нее, и в каждом читалось осуждение и раздражение – ни капли сочувствия. Конечно, это просто воображение, но оно способно расстроить еще сильнее. Лестница вилась вверх бесконечно долго, кто-то спускался и поднимался, не обращая на Кэт внимания. Девчушка лет шести врезалась Кэт в живот, и та чуть не полетела вниз, благо, вовремя успела ухватиться за перила. На верхней площадке ее догнал запыхавшийся Дэн, уже почти одетый. Катерина услышала недовольные возгласы администраторши, пытавшейся остановить нарушителя порядка, поднявшегося на трибуны в уличной обуви.
– Кэт, слушай, не переживай из-за нее.
– Не могу не переживать. Она меня ненавидит.
– Это не так. Ну, то есть, не совсем так.
– Откуда ты знаешь? – удивленно спросила Кэт.
– Я… давай я тебя подожду и расскажу по пути на остановку?
– Да. Ладно. С чего ты вдруг такой дружелюбный стал?
– Поговорим потом. Я буду на улице.
Сердце у Катерины забилось сильнее, она объяснила это волнение тем, что сейчас придется войти в тренерскую, тесную комнатушку, в которой всегда неприятно пахло, а тренера казались там еще более властными и суровыми. На их территории не было шанса скрыться от праведного гнева, язык заплетался, ладони потели, ноги подкашивались, и всё сказанное влетало в одно ухо и вылетало из другого. Кэт на секунду замерла, собирая волю в кулак, постучала в злополучную дверь и взмолилась, чтобы Вали там не оказалось, чтобы она забыла про Катерину и ушла домой.
