Противный писк продолжал оглушать барабанные перепонки. Глаза застилала пленка от почти осевшего дыма, но быстро заливались противными каплями. Почти ничего не было видно. Паркет стал быстро очень скользким даже от небольшого количества воды.
Лео все так же продолжал зачем-то размахивать полотенцем, от чего после очередного замаха, не удержавшись на мокром полу, поскользнулся и полетел вниз, приземляясь на спину, опрокидывая за собой кастрюлю с еще горячим томатным соусом.
Парочка ругательств и шипения сквозь зубы донеслись с другого конца кухни, и я поспешила к своему соседу на помощь. И уже почти до него добравшись, нога поскальзывается на месиве из воды и соуса, и я приземлюсь рядом с Лео.
Затылок пульсирует от боли. Прямо в лицо продолжают быстро брызгать холодные капли, а ступнями чувствую вязкое тепло от соуса. Внезапно писк, как и мелкие брызги, прекращаются. Наступают звонкая тишина, в которой слышно наше громкое дыхание.
Это было…Это было потрясающим!
Наша битва - яркая вспышка, наполненная адреналином, азартом и обоюдным безумием.
Кухня теперь походила на настоящее поле боя. И если раньше я думала, что на ней творился бардак после приготовленной пищи, то я ошибалась. Вот сейчас она была по настоящей грязной! К прошлому бардаку прибавился разлитый томатный соус на полу, местами он попал на кухонный гарнитур, мука, смешавшись с водой, превратилась в склизкую массу с комками на поверхностях, и остатки продуктов лежали по полу.
Как и мы.
— Какой у тебя там дальше пункт в плане? Мне понравилось, — сказала я, тяжело дышав.
Лео усмехнулся и заключил:
— Ты ненормальная, львица.
Несколько секунд мы молчали, а после разразились безумным хохотом. Мокрые, грязные, но такие счастливые.
7. Глава 5
Наступило негласное перемирие.
Если план Лео заключался в том, чтобы свести меня в могилу быстрее моего папаши, то у него это хорошо получалось. Почему-то все прелести и любовь к жизни он решил показать через спорт, который, как оказалось, я терпеть не могу.
Утренние пробежки в пять утра – ад, придуманный моим соседом. Не знаю, почему ему не спалось в самые сладкие и крепкие часы сна, но меня буквально выталкивали из мягкой теплой кровати уже в половине пятого. Я спала буквально на бегу, а Лео удивлялся, почему спустя почти час бега мое не подготовленное к таким нагрузкам тело не устало. Конечно, я не могла ему рассказать про выносливость оборотня, да и он не заострял на этом внимание.
За полторы недели экспериментов и привития у меня любви к спорту, я научилась ездить на велосипеде, рассекать на роликовых коньках и даже могу проехать по прямой пару метров на сноуборде, не упав. Я гордилась собой, хоть и ворчала всё время, пока Лео старался меня чему-нибудь обучить. А он лишь улыбался на недовольства и крики о новых ссадинах и синяках.
Но ради чего я терпела и готова была и дальше давать свое тело на растерзание – кружка какао. Я влюбилась в этот сладкий горячий напиток, который заставлял рецепторы на моем языке взрываться фейерверком. Лео готовил его для меня каждый раз, когда мне удавалось освоить что-то новое. Я с охотой принимала его поощрение.
Однажды очередной глоток, приятно обжигающий горло, заставил меня задуматься. Почему? Чем я заслужила такие знаки заботы от своего соседа за такое незначительное время проживания вместе? Но так не смогла этого сделать за восемнадцать лет с отцом.
