Алекс облокотился на гроб, что покоился на одной из верхних полок. Я вновь глубоко вздохнула, чтобы успокоить подкатывающее волнение, а затем стала смотреть, как мне удобнее подступится к гробу. Стаскивать с полки его бесполезно – моих скромных сил на это точно не хватит. Значит, надо вскрывать его на месте… Но с фонарем в руках это весьма неудобно, а без него там на ощупь орудовать придется… Я посветила наверх – меж осыпавшихся камней появилась щель, куда вполне можно было вставить источник освещения. Она почти над тем местом, где надо… Не долго думая, так я и поступила, впихнув фонарь в зажим из двух параллельно выступающих камней. Отлично! Теперь самое противное…
– Слушай, Алекс… А чем я открою крышку? Она же наверняка приколочена…
– Не, у нас не принято было забивать гвоздями гробы. Так что у тебя никаких препятствий…
Выдохнув, я резко толкнула крышку в сторону.
– Фуууууу… Ну и гадость! – поморщив нос, сказала я.
– Я бы попросил… Это, между прочим, мой скелет…
– Да, старость тебя не украсила… Как-то ты сильно подурнел… – не удержалась я от укола в сторону призрака.
Памятуя, видно, о прошлой неудачной шутке, Алекс промолчал, чтобы вновь не поссорится, и указал пальцем в область черепа лежащего в гробу скелета. Слегка отвернув лицо, я потянулась рукой под подушку. Ничего… Ничего… Ничего… есть! Я схватила попавшийся пальцам прямоугольник за угол и быстро выдернула к себе. Глазам моим предстала небольшая книжечка в кожаном переплете. Вдоль нее шел ремешок с серебряным замочком.
– Надеюсь, ключ у тебя есть? – обратилась я к призраку.
– Конечно. Он у скелета на шее.
Скорчив рожицу отвращения, я вновь вытянула руки к гробу. Шея была затянута в рубашку с высоким горлом, да еще и перевязана каким-то галстуком. Как будто на парад его собирали… Пальцы торопливо развязали платок, потом расстегнули пуговицу рубашки…
– Как красиво ты это делаешь… – раздалось над ухом.
– Уйди, – шикнула я.
Парень послушно удалился чуть в сторону. А я тем временем уже расстегнула рубаху до середины груди. На костях блекло блестела цепочка, за которую я и потянула, не рассчитав силу. Хребет скелета хрустнул и череп отвалился от шеи, скатившись с подушки к бортику гроба. Испугавшись, я отскочила назад, споткнулась обо что-то и уселась на землю.
– Ну вот… Ты мне шею сломала…
– Извини… – больше слов не находилось.
В руку отчетливо впивался ключ, снятый с шеи скелета. Что ж, задание выполнено, можно возвращаться домой.
Всю обратную дорогу я мечтала только о двух вещах – душе и мягкой уютной кроватке. Но стоило пересечь порог квартиры – любопытство пересилило все остальные потребности организма.
Включив настольную лампу, я уселась под нее на пол, сложив ноги и положив на них старую книжечку. За столько времени замок совсем не заржавел и легко поддался на повороты ключа. Щелчок – и ремешок безвольно повис вдоль корешка. Я перевернула лист обложки, и моим глазам предстало старое портретное фото девушки. Она была молода и безумно красива, но при всем при этом в этой ее красоте было что-то холодное, отталкивающее.
– Кто это? – спросила я у Алекса.
– О! Это моя Натали… Я даже не помню, что положил ее фото в дневник. Или это сделал не я?
– Расскажи о ней, – попросила я, изучая каждую черточку лица девушки.
– Наши отцы были лучшими друзьями и по совместительству компаньонами в деле, одним им известном. Ее мать умерла от лихорадки, когда девочке было всего шесть. Потому Натали часто жила у нас, когда ее отец уезжал в другие города. Она была уже тогда красива, и бессовестно пользовалась этим – все ребята, что жили по соседству, сходили по ней с ума. Я не стал исключением – с годами простая дружба переросла в неистовое чувство, которым я горел ночи и дни напролет. Я дарил ей цветы с маминой клумбы, мастерил поделки, писал стихи…
