Левин отвернулся, с шумом стал листать журнал. Совсем близко прозвучал голос его красавицы:
– Спасибо. Спасли меня.
Она стояла за прилавком, прямо перед ним.
– Пустяки, – сказал он и улыбнулся.
– Вы, наверное, много читаете? – спросила она.
– Профессия обязывает, – ответил он.
– А, вы – педагог? – снова спросила она.
– Был когда-то… – кивнул он. – Но теперь…
Она перебила его, не дав досказать:
– Понимаете, я два месяца работала в кафе… – она махнула рукой в центр зала. – А здесь всего неделю.
– Ясно, – сказал Левин.
Она кивнула ему на прощание, а потом что-то увидела за его спиной и, будто испугавшись, поспешно скрылась за ближайшим стеллажом. Левин, недоумевая, обернулся – что же ее так напугало?
У стоек с журналами стоял Симакин. Как всегда самодовольный, как всегда модный, как всегда красивый. Левин шагнул за стойку, чтобы Симакин его не увидел.
Продавщица периодики подала Симакину какой-то журнал. Симакин раскрыл его, нашел страницу, сказал с пренебрежением:
– Хоть на этот раз приличные фото подобрали.
Продавщица заглянула в журнал, не понимая.
Симакин сказал:
– Моя статья.
Продавщица периодики спросила недоверчиво:
– Вы – Юлиан Симакин?
Он кивнул гордо.
Она разлилась трелями:
– Я ваши обзоры обожаю! Они до того остроумны! Дайте автограф!
Юлиан усмехнулся снисходительно:
– Всегда рад, – достал из внутреннего кармана своей фасонистой замшевой куртки авторучку и подписал подсунутый продавщицей журнал.
Та заворковала:
– Ах, я сейчас чувств лишуся! Сам Симакин!
Симакин сказал:
– Вам повезло, дорогая поклонница. Я иногда здесь буду появляться. Сестра моя с сего дня – ваш директор.
– Да что вы! – снова всплеснула руками продавщица, строя Симакину глазки.
Симакин одарил ее голливудской белоснежной улыбкой и, помахивая журналом, как веером, вальяжно зашагал прочь. Левину показалось, что у него зуб заболел от Симакинского самолюбования.
Вдруг он услышал какой-то шорох за стеллажами отдела художественной литературы. Он обернулся и увидел красавицу: она провожала Симакина тоскливым и беспокойным взглядом. Казалось, она вот-вот расплачется.
Неужели они знакомы? И он вызывает в ней такие сильные эмоции? Неужели она к этому Симакину испытывает какие-то чувства? Похоже было на то.
Левин вздохнул обреченно и, понурившись, забыв о том, зачем он вообще приходил, пошел к выходу из магазина.
Он спустился по ступенькам крыльца, отстегнул велосипед от опоры перил, с досадой ударил ладонью по седлу, на миг застыл, задумавшись, потом взял велосипед за руль, вывел его к дороге, сел и поехал.
Она смотрела на Симакина так огорченно, так взволнованно, так… влюбленно!!!
8.
Валя понимала, что это глупо – снова трепетать при одном звуке его голоса, только увидев его силуэт, но ничего не могла с собой поделать. Она не ожидала, что он появится в магазине в первый же день назначения его сестры директором. Она считала, что забыла его, что если даже он появиться, она уже не испытает ровным счетом ничего. Но вся ее уверенность в себе, все ее спокойствие рухнули, стоило ей увидеть его. Она стояла у стеллажа, забыв обо всем на свете, забыв где она, кто вокруг, забыв этого забавного и умного мужчину, с которым только что разговаривала, и видела только спину Юлиана Симакина, удалявшегося вглубь магазина, где находилась служебная лестница, ведшая к офисам на втором этаже. Какая у него походка, и как ладно сидит на нем замшевая куртка! Ну разве можно заметить других мужчин, когда на свете существует он? А еще ей припомнилось, как они расстались, как ругались, как он смеялся над ней. Какой издевательский был тон его голоса. Как ей было больно. Но все же, прошло уже четыре? нет, пять месяцев. Может, он соскучился? Может, он и сам хотел бы начать все сначала? Может, понял, что она ему нужна?
