Хэтти откинулась на спинку кресла и указала на кушетку.
– Присаживайтесь, если угодно.
Шотландец сел, и изящная мебель угрожающе заскрипела.
Хэтти решила спросить что-нибудь попроще.
– Как вас назвали при рождении?
Похоже, вопрос оказался совсем не простым – Блэкстоун застыл как истукан и невидящим взглядом смотрел свозь девушку.
– Меня зовут Люциан, – наконец проговорил он.
Люциан значит «свет». Видимо, у его матери была склонность к иронии. Или же дар предвидения: Люциан – Люцифер – Вельзевул. Хэтти содрогнулась.
– А как вы повредили зуб, Люциан?
Он рассеянно провел языком по губе над отколотым зубом.
– Боюсь, ответ вас шокирует.
– В нынешнем положении меня мало что может шокировать.
– Получил удар кулаком, – сказал Блэкстоун. – На одном из пальцев был перстень, причем тяжелый.
Хэтти испуганно дернулась, представив зияющую на губе рану.
– Значит, вы склонны к жестокости?
Блэкстоун задумался.
– Нет, – наконец ответил он. – Иногда жестокость находит меня сама.
– Многим джентльменам удается обходиться без этого.
Он посуровел.
– Я ни разу не тронул ни женщину, ни ребенка, – заявил Люциан. – И я никогда не подниму руку на вас – вы ведь об этом спрашиваете?
Так и есть.
– Я бы предпочла, чтобы мой муж никому не причинял вреда! Говорят, вы намеренно губите порядочных джентльменов.
– Да неужели? – вкрадчиво проговорил он.
– А как вы это называете?
– Скажем, они жили не по средствам – и поплатились.
– Большинство джентльменов так и живут; неписаное правило заключается в том, чтобы продолжать предоставлять им кредит.
Повисла тягостная пауза.
– Я пересмотрел свои взгляды, – наконец ответил Блэкстоун.
За ужином две недели назад отец Хэтти сказал то же самое.
– Вы сожалеете о том вреде, который причинили?
В его глазах вспыхнуло ледяное презрение.
– Нет.
Значит, лучше эту тему не развивать. Вероятно, он заранее для себя решил, насколько будет откровенен в Голубой гостиной. К дискуссии с подобным человеком Хэтти подготовлена плохо. Да что там, она вообще не готова к тому, чтобы соединить с ним свою жизнь!
– Говорят, вы создали состояние из воздуха, – решила она сменить тему. – Это правда?
– Из воздуха… – насмешливо повторил он. – Неплохая идея, но нет. Я разбогател на продаже векселей, и с тех пор мое состояние растет в геометрической прогрессии. Я продал акции компании, дела которой пошли в гору. Средства на их покупку я получил от сдачи в аренду и продажи недвижимости.
– А кто дал вам стартовый капитал?
Силы Хэтти таяли, ладони стали липкими, в желудке угрожающе ворочался херес. Она держалась прямо лишь благодаря удобной шнуровке на корсете, и Блэкстоун это заметил. Видимо, потому и решил удовлетворить ее любопытство.
– Когда мне было тринадцать, торговец антиквариатом с Лестер-сквер взял меня в ученики. Через несколько лет он умер, оставив мне лавку. Я ее продал и вложил деньги в недвижимость с более высоким потенциалом роста.
Хэтти имела некоторое представление о суммах, требующихся для капиталовложений, которые ее отец назвал бы стоящими, и антикварная лавка – пусть даже на Лестер-сквер – едва ли тянула на то, чтобы позволить человеку проникнуть в высшие эшелоны финансовой элиты.
– Благодаря работе с антиквариатом я слегка приобщился к образу жизни богачей, – пояснил Блэкстоун с легкой насмешкой. – Похоже, у меня с самого начала были грандиозные амбиции, не соответствующие моему положению.
