– Да, милый, все хорошо. Я прилетела вовремя. Ты же знаешь, как только мы приземлились в аэропорту, на меня накатило. Пока ехали до квартиры, воспоминания будоражили мозг. А когда оказалась на месте, то сознание отключилось, и я находилась в нирване. В общем, все гуд. Не переживай.
– Как у тебя все прошло в Гонконге?
– Все как обычно, хорошо, клиенты остались довольны. Да, и я сделала несколько снимков для тебя. Как смогу сесть за компьютер, сразу тебе пришлю. Но, если честно, по планам у меня попойка с друзьями: пока я буду здесь несколько дней, надо как следует оттянуться. Давай там тоже не сиди. Постарайся после концерта отдохнуть. Я обязательно тебе напишу.
После слова «оттянуться» я перестала слышать его дыхание. Черт, зачем я это сказала? После небольшой паузы он ответил:
– Оля, еще одно слово, и мы с тобой поругаемся.
Обычно мы друг друга называем «Милая» и «Милый». Но когда сердимся или хотим, чтобы в данный момент собеседник обратил особое внимание на все сказанное, мы называем один другого по именам. Хотя многие психологи утверждают, что истинные чувства есть только тогда, когда обращаются друг к другу по имени, – вроде как уважение. И все годы я беспрекословно следовала этому правилу. И когда меня пытались назвать Солнышком или Зайчиком, я сильно обижалась и говорила о том, что меня не уважают. Вот что я вам скажу – это такая чушь. Когда мы познакомились и между нами пробежала искра, он прикоснулся к моей щеке ладонью и, посмотрев в глаза, сказал: «Милая». В тот момент мне было плевать, меня зовут Оля или Люся и вообще есть ли у меня имя. Если честно, слово «милая» у меня сорок лет вызывало только блевотный рефлекс. У меня появлялась на лице дебильная улыбка, и хотелось выплюнуть все, что скопилось во рту. Сейчас же при этом слове у меня начинается тахикардия, и это не потому, что мне не двадцать лет, а из-за того, кто их произносит и как. Я каждый раз волнуюсь, и каждый раз мне хочется, чтобы его ладонь коснулась моей щеки.
– Послушай, я не это имела в виду. Никто не собирается тут устраивать бордальеро, просто посидим с подружками и посплетничаем. Надо же всех обсудить, и потом у меня здесь дела, надо все решить, и, надеюсь, это будет очень быстро.
По его вздоху я поняла, что звучит это неубедительно.
И тут я достала козырь и на своем, на русском, сказала:
– Я люблю тебя, люблю так, что хочется плакать, люблю всем сердцем и всей душой, хочу сейчас к тебе и очень соскучилась, хочу целоваться, пока губы не опухнут, хочу прижаться к тебе так крепко…
– Все, прекрати, я понял, не продолжай, я тоже очень соскучился. Мы уже две недели не виделись, и у меня взрыв мозга и еще одной части тела. Мне пора, люблю тебя. И пришли мне свою фотографию.
На этом наш разговор закончился, но после последней фразы мне захотелось на все плюнуть, взять билет на самолет и встретить его после концерта, как я это иногда делаю. Мозг начал потихоньку плавиться. Так, надо взять себя в руки и начать действовать, и все к чертям, и ехать уже домой. Старшие дети учатся в Лос-Анджелесе. С ними моя мама. А вот совсем маленькая Ами в Сеуле с другой бабушкой. Муж в Венесуэле, а я в Сибири. Я в ссылке. Заберите меня.
Я посмотрела на картину и закрыла глаза: начала впадать в пространство времени.
Глава 2
– Послушай, Сережа, можно мне сделать кухню такую, как я хочу? Ведь на этой кухне я провожу большую часть своего времени. И я так вижу. Мне хочется все сделать, как я это вижу.
