Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы - страница 40

– Мне бы на вашем месте тоже было неловко. Благо я не на вашем месте. Полагаю, не очень-то приятно из года в год выполнять роль плевательницы.

– Ты забываешься, девочка.

Напускного дружелюбия как не бывало, и слащавыми улыбками меня больше не награждали.

– Ты здесь никто! Я – его фаворитка. Женщина, с которой он уже два года делит не только постель, но и доверяет мне самое сокровенное. Все свои мысли. А с тобой? Была ли у вас с ним хотя бы одна задушевная беседа? Ледяной, может, тобой и увлекся. Но это ненадолго. Только я сумела задержаться возле него. А потому осторожней. Смотри, как бы тебе не пожалеть о своих дерзостях.

Зеленющие, как у кошки, глаза императорской подстилки уже почти вылезали из орбит. Видать, так усердно старалась меня ими испепелить.

Боюсь, я бы все-таки не выдержала и отвела душу: намотала бы на кулак пламенную гриву этой кобылы и протащила по всему замку. Потом бы наверняка огребла за это. Быть может, даже вылетела с отбора. За недостойное алианы поведение и за оскорбление любимицы Герхильда. Но сколько бы удовольствия получила от самого процесса! Ммм…

Жаль, кайф обломал непонятно откуда взявшийся кьерд. Когда уходила, лентяй преспокойно дрых вверх пузом возле камина. А теперь, намертво вцепившись зубами и когтями в подол роскошного наряда графини, шипел и остервенело тянул за юбку.

Ткань предупреждающе затрещала. Д’Ольжи от такой коварной атаки завизжала.

– Вот и Крейн мне вчера тоже угрожал. Помните, что стало с его лицом?

Далива испуганно вскрикнула, прижав ладони к алеющим щекам. Пыталась отскочить – не тут-то было. Снежок вошел в раж, явно перепутав себя со щенком, а юбку мадемуазель фаворитки – с лакомой косточкой.

– Сейчас же прикажи ему угомониться! – зашипела выдра. – Поразводили тут всякую мерзость! – сплюнула презрительно.

Хорошо хоть, не на кьерда. А то бы живой из этой комнатушки точно не вышла.

«От мерзости слышу!» – едва не показала ей язык.

Подавив в себе этот детский порыв, подхватила питомца на руки, так что у ее сиятельства некрасиво задралась юбка, и попросила ласково:

– Брось каку, малыш.

Снежок послушно разжал острые клычки, но шипеть не перестал. Коготки пришлось отцеплять по одному, чувствуя на себе ненавидящий взгляд д’Ольжи.

– Лучше бы эту тварь тогда усыпили! – освободившись, отскочила от нас подальше.

Тварь. Мерзость. Ну знаете ли…

Да пусть спит с кем угодно! Плевать! Но обижать моего питомца…

Далива хочет войны? Что ж, она ее получит. Д’Ольжи еще не знает, на что способна фальшивая алиана-попаданка, обожающая котиков и не переваривающая пресмыкающихся. К коим я относила и графиньку.

– Ваше сиятельство, вынуждена откланяться. Как бы с вами ни было занятно беседовать, но меня ждет мой жених. Хорошего вам вечера. Не захлебнитесь собственной желчью.

Не оглядываясь, поспешила прочь, унося с собой на руках все еще шипящего и недовольно пофыркивающего кьерда.

Снежок недолго пропутешествовал у меня на руках. Не успела я миновать галерею, дробью каблуков разгоняя объявшую ее тишину, как кьерд завозился, принялся вырываться, требуя сию же минуту поставить его снежную тушку на пол.

– Так! Только не вздумай охотиться на графиню, – строго наказала непоседе. – И вообще, держись подальше от этой нехорошей женщины. Лучше я потом сама за ней поохочусь. Договорились?

Питомец коротко мяукнул. Надеюсь, выражал согласие с намеченным планом. Мягко приземлившись на лапы, дернул хвостом, будто махал им на прощание, и потрусил по сумрачному коридору, рассыпая по каменным плитам искрящиеся снежинки. А я подошла к дверям Карминовой столовой, подсвеченным ярко-красным узором. Нужно было, перед тем как войду внутрь, собрать в кучку остатки терпения, выдержки и миролюбивого настроения.