Мой (не) любимый миллионер - страница 12



Ну все, Ольшанский, тебе не жить. Надеюсь, ты понимаешь, что как только выключат камеры, я придушу тебя в ближайшем темном углу? Но мне не остается ничего другого, как поддержать эту нелепую игру. Я натянула улыбку, которая, вероятно, больше напоминала оскал испуганного барсука и сложила руки на коленях, чтобы никто не заметил, как они дрожат от нервов.

– Ой, да ладно, Артурчик, – захихикала я, решив, что если уж мне тут гореть, то хотя бы с фейерверком. – Давайте уже честно признаемся: я трудоголик не по своей воле. Это все моя любовь к деньгам. Ну и, конечно, к тебе, мой дорогой! – Я обворожительно подмигнула Ольшанскому.

Тот чуть не подавился воздухом.

Жених прищурился, пытаясь понять, что тут вообще происходит. Ведущая изо всех сил старалась держать лицо в прямом эфире, а я решила добавить огоньку.

– Ну раз уж мы пошли по этому пути, – продолжила я, – расскажу сразу: мой идеальный день – это работа, кофе, снова работа, бессонная ночь и кофе. Ах да, еще любимый человек, который приносит мне кофе, чтобы я могла работать.

Я красноречиво посмотрела на Ольшанского.

– Кофе я тебе и так принесу, – процедил он сквозь зубы. – Прямо в постель. Чашек так десять.

Ведущая прикусила губу, а жених часто моргал и переводил взгляд с меня на ведущую, пытаясь понять что здесь вообе происходит.

– Так, а давайте вернемся к вашему идеальному мужчине, – перешла к спасительной теме ведущая, явно пытаясь хоть как-то удержать шоу в рамках приличия.

– Ой, ну что вы, – я с невинным видом хлопнула ресницами. – У меня очень простые требования. Богатый, красивый, умный, с хорошим чувством юмора…

Я мило улыбнулась трудолюбивому Михаилу, а тот расцвел в улыбке и смущенно отвернулся. Как же легко с простыми мужчинами. Ни подхалимства не понимают, ни издевки.

– Это ты сейчас обо мне? – вставил Ольшанский, наклоняясь ко мне с той самой «милой» улыбочкой.

– О, нет-нет, – я фальшиво засмеялась. – Я имела в виду мужчину, а не головную боль!

Жених перестал моргать и попытался выяснить, что за невесту ему такую подсунули.

– Так, значит, у вас все серьезно? – Он перевел взгляд с меня на Ольшанского, явно сбитый с толку.

Я уже открыла рот, чтобы ответить что-нибудь в духе: «Да какой там серьезно, это мой личный кошмар в прямом эфире», но Ольшанский опередил меня.

– О, конечно. – Он накрыл мою руку своей и проникновенно посмотрел в глаза. – Наши отношения сложно назвать обычными, но в этом их особая прелесть.

Я чуть не подавилась воздухом.

– Ты сейчас о чем? – прошипела я, пытаясь незаметно дернуть руку назад, но он только крепче ее сжал.

– О нашей связи, милая, – продолжил он с невинной улыбкой, при этом незаметно сжимая мои пальцы так, что я чуть не застонала от боли. – Глубокой и проникновенной.

Я чувствовала, как у ведущей в глазах крутятся рейтинги, а жених выглядел так, будто попал на передачу с явно другим уклоном.

– Постойте, – нахмурился он, переводя взгляд с меня на Ольшанского. – Я что-то не понимаю. Разве вы не… ну… – он многозначительно покрутил рукой в воздухе.

Ольшанский вздохнул так томно и нежно, что я чуть не поверила, что он и есть… того…

– Разумеется, да. Но, знаете, бывают исключения. Камилла… она – мое исключение.

Я, кажется, перестала дышать. Из такой подставы мне будет сложно выкрутиться.

Жених завис. Ведущая затаила дыхание. Даже операторы как-то насторожились.

– То есть… – Жених наклонился вперед. – Вы хотите сказать, что вы и мальчиками, и с девочками?